проговорил:
— У твоего отца паническая атака от тяжёлых воспоминаний. Сейчас я его успокою.
Шагнул внутрь и плотно закрыл за собой дверь.
Посмотрев на и правда почти невменяемого толстяка, вздохнул, поискал глазами где присесть, после чего, пройдя к стене, опустился на крышку крепкого на вид сундука. Наклонился чуть вперёд, опираясь на колени, после чего, тихо, но чётко произнёс:
— Успокойся, я здесь не для того, чтобы тебя убивать или обвинять, я здесь, чтобы устранить то недоразумение, что возникло между нами.
Слова мои, похоже, до него дошли, потому что Дарсан, я вспомнил его имя, перестал хвататься за сердце и дёргать ногами, а лицо стало приобретать естественный розовый оттенок.
— Вот и хорошо, — добавил я, — ещё раз скажу, то, что произошло, я склонен считать просто недоразумением. И я абсолютно серьёзно говорю, что ничего у меня с вашей женой не было. Даю своё слово.
— А деньги? — хрипло вымолвил тот, сверля меня подозрительным взглядом, — она взяла большую сумму и встречалась в тот день с тобой. Я всё выяснил.
— А то, что кроме передачи мне денег, больше мы с ней не встречались, это ты не выяснил?
Я тоже перешел на «ты», раз уж мой собеседник не счёл нужным соблюдать вежливость в общении.
— Вы встречались на набережной.
— Задолго до.
— И потом она была в какой-то дурацкой комиссии в этой вашей Академии.
— Ну это вообще смешно, — начиная раздражаться, ответил я, — там, помимо твоей жены, было ещё пять человек. Двое из которых мужского пола. Хочешь сказать, что я там переспал со всеми? Одновременно? По принципу, — мальчик, девочка, какая в жопу разница?
От последнего толстяка слегка перекосило, видимо подобного выражения он не слышал.
— Зачем тебе были нужны её деньги? — пожевав губами, уточнил Дарсан.
— Я их не просил. Но твоя жена решила, что они мне будут нужны, чтобы оплатить наложенный на меня штраф.
— А сам что, не смог оплатить? — из глаз Русавра-старшего плеснуло презрением, а голос стал ядовито-едким.
Я тяжело вздохнул, видимо мой миролюбивый настрой, сидящий передо мной мужчина воспринял за слабость. Вот только я немного знал такой тип людей и, похоже, сумел понять его главную слабость.
— А давай позовём госпожу Ясулу и спросим у неё, зачем она решила вручить мне эти деньги, а заодно расскажем ей, про твои подозрения и моё похищение.
Мужчина мигом сбледнул снова. Это означало только одно, что я угадал. Дикий ревнивец, он, в то же время, жены побаивался. И нет, вполне вероятно, что подкаблучником, как таковым, он не был, но умная жена найдёт миллион способов высказать своё недовольство так, что сам рад не будешь, что заварил эту кашу.
— Я так и думал, — произнёс я, глядя ему в глаза, — а раз так, то предлагаю условие, — ты поклянёшься своим состоянием, что больше не будешь пытаться причинить мне вред прямо либо косвенно, а также используя других разумных, а я, в свою очередь, дам слово мага, что не сообщу о нападении на меня и нашем разговоре никому за пределами этой комнаты.
— Испугался за свою шкуру, колдун? — свистящим фальцетом, внезапно выдохнул Дарсан, вновь с ненавистью взглянув на меня.
— У-у, как всё запущено, — покачал я головой, — то есть, мне рассказать?
— Рассказывай, — ощерился тот, — только кто тебе поверит? Твоё слово против моего. И это меня нашли там избитым, а не тебя. Я всем расскажу, что это ты сделал, а теперь пытаешься меня оболгать чтобы выгородить себя.
Я сначала хотел рассмеяться ему в лицо, настолько это была возмутительная чушь, а затем мне внезапно стало не до смеха. И правда ведь, на мне ни царапинки, и наручники я уже снял, а этот избитый и при двух слугах свидетелях. Свидетели они, конечно, так себе, но довеском пойдут.
— И зачем мне бы это делать? — постаравшись сохранить спокойный тон, спросил я.
— Из-за низменной страсти, которой ты воспылал к моей жене, а когда я сказал тебе держаться от неё подальше, ты напал на меня применив запретную магию. А ещё ты, обманным путём выманивал у неё деньги!
Тут лицо купчины стало злорадным. Похоже эта светлая мысль, — обвинить во всём меня, пришла к нему только что. И, похоже, не без моей невольной помощи.
«Вот сука, — в бессильной злобе подумал я, — как у него складно всё получается».
Немедленно захотелось вжарить по наглой твари чем-нибудь убойным. Прочитав это желание в моих глазах, он тут же заявил:
— Попробуешь применить магию в моём доме и тебя упекут в тюрьму до конца твоих дней.
«Как он быстро от твари дрожащей в категорию право имеющих преобразился, подумал я, — при моём появлении трясся как последняя тля, а тут оперился, хозяином положения себя почувствовал. И самое поганое, что крыть его аргументы мне совершенно нечем. Разве что привести в качестве доказательств слова Сильвии с Рагырдой. Но если вскроется наша с ними интимная связь, то любые их слова могут подвергнуть сомнению».
Ситуация выходила патовая, если не хуже. Я пытался найти решение, но его всё не было. Можно было бы попытаться устроить допрос под воздействием магии, на манер детектора лжи, я был уверен, что у той же имперской разведки такие заклинания существовали, но применять магию любого рода на гражданине Империи без его согласия было запрещено. И я не та фигура, чтобы ради меня это право у Русавра-старшего забрали.
Не знаю, куда бы зашел наш разговор дальше, но тут дверь кабинета распахнулась и на пороге показалась жена Дарсана. Следом мелькнуло любопытное лицо Русавра-младшего, пытающегося подглядеть, что твориться в кабинете.
Увидев меня, хозяйка всплеснула руками:
— Профессор Локарис, какими судьбами?
Переведя взгляд на мужа, сидевшего с угрюмым лицом, слегка нахмурилась и уточнила:
— Что-то случилось? У Авсана проблемы по учёбе?
— Нет, — улыбнулся я женщине, встал с сундука, — госпожа Ясула, с вашим сыном всё хорошо. Я просто пришел к вашему мужу выразить своё сочувствие, ведь я был точно в такой же ситуации.
— Ох, спасибо, профессор, — женщина заулыбалась, отчего рожу хозяина дома перекосило как от лимона, — мы все так переживали, боялись, что случилось что-то плохое.
— Да, я бы тоже не хотел, чтобы с вашим мужем что-то произошло, — продолжая улыбаться, взглянул я ему в лицо, — но ему надо быть осторожней.
— Вы думаете, что это может повториться? — напряглась Ясула.
— Возможно, что это было просто предупреждением, может намёком, от каких-то серьёзных людей. Мне кажется, вашему мужу надо подумать, чем он мог этих неизвестных разозлить. И что-то изменить в своих делах. Никакая выгода не стоит жизни и здоровья.
— Дарсан, дорогой, действительно, — не на шутку встревоженная услышанным, произнесла женщина, — нам с детьми ты нужен целым и невредимым. Если с тобой что случится, кто поднимет наших сыновей, кто их научит вести дела?
— Я… подумаю, — нехотя выдавил из себя Русавр-старший, волком глядя на меня исподлобья.
Только выйдя из поместья и пройдя пару кварталов, я, наконец, смог расслабиться и чуть выдохнуть. Остановился, посмотрел на слегка подрагивающие руки. Честно говоря, чувствовал я себя отвратительно. Скатиться до откровенных, пусть и завуалированных угроз, это было уже за гранью добра и зла. Но у меня просто не было другого выхода, потому что дойди дело до суда и моё положение станет очень шатким. Оставалось надеяться, что купца хоть немного отрезвило присутствие жены и он не станет предпринимать какие-то действия против меня.
Каюсь, мелькала мыслишка намекнуть ему ещё на возможные проблемы у сына, но я её сразу отбросил, потому что у меня от такого внутри всё переворачивалось. Дети за родителей не отвечают, как и жёны за своих мужей. Трогать семьи последнее дело. Даже думать о таком.
Я ненавижу конфликты, ненавижу это столкновение лбами, попытку подавить собеседника, загнуть под себя, унизить, доминировать над ним. Всегда ненавидел, что в прошлой жизни, что в этой. Но я не был бы историком, если бы не знал, что не будешь показывать зубы и играть мускулами и об тебя будут вытирать ноги все кому не лень. Историческая аксиома равно верная что в отношении людей, что в отношении государств. И вот теперь это пришлось делать мне самому. Отчего меня потряхивало до сих пор. Нервное напряжение никак не спадало, а ударные дозы адреналина продолжали бродить в крови, бросая то в жар, то в холод, заставляя
