им. Ей улыбнулись в ответ, заглядывая в глаза. У Змея создалось ощущения, что эти странные существа о чем-то говорят друг с другом. Наконец мужчина заметил:
— Вот оставь вас без присмотра на век, — он покачал головой, укоризненно глядя на Пандору, отчего та покраснела, опустив голову.
— Дочь наша, мы видим, что ты виновата лишь в беспечности, несмотря на то что это детский мир, — проговорила женщина и Пандора подняла голову. — Покажи нам внучек.
— Катя и Вика, дети иного мира, — представила она девочек, видимо, своим родителям. Обе девочки поднялись и изобразили что-то вроде книксена, рядом с ними встали и мальчики.
— Вижу, уже и любовь обрели, — очень по-доброму улыбнулся мужчина. — Значит, все правильно. Ждите здесь, я разберусь, кто хулиганит в песочнице.
Мужчина исчез, а женщина, которая была девочкам, видимо, бабушкой, присела рядом с ними. Пандора сразу же прижалась к маме, выглядя сейчас совершеннейшей девчонкой. Бабушка оглядела каждого и вздохнула.
— Вот что за игры у этих детей, — произнесла она. — То один начнет убивать всех, кто на него не похож, то другой…
— Вы про Гриндевальда? — поинтересовался Ксено, впервые увидевший тещу.
— Да и про него тоже, муж прав, оставь вас без присмотра всего на век, — покачала головой эльфийка. — Теперь нужно исправить все, что наворотили, и вы, кстати, тоже.
— Ну пока не бьют, не страшно, — заметила Вика.
— Иди-ка ко мне, — проговорила бабушка, легко беря девочку на руки. — Вот, значит, как… Ну что же, по делам и награда.
— А… А что теперь будет? — тихо спросила Вика, впервые за очень многие годы чувствуя себя ребенком и опасаясь получить от бабушки по вместилищу интуиции.
— Все теперь будет хорошо, — тайные мысли ребенка не укрылись от улыбающейся женщины. — Никто тебе больше боли не причинит.
— Вы сможете найти неизвестного врага? — осторожно спросил мистер Лавгуд.
— Было бы кого искать, — хмыкнула женщина, на руках которой расслаблялась, засыпая, Вика. — Сейчас мы тебя полечим… Надо вас всех полечить, дети, — сообщила она.
Незаметно всех, находящихся в гостиной начала накрывать дрема. Глаза закрывались, хотелось свернуться калачиком и заснуть. Змей боролся с собой до последнего, но уснул, как и все остальные. Кроме эльфийской бабушки, конечно. Ей предстояло много работы — излечить раны в душах этих детей, пока муж занимается теми, кто посмел даже подумать о том, чтобы нанести вред ребенку ее народа.
По делам и награда
Разобраться в происходящем было сложно даже довольно сильному существу. Но в пределах детского мира, который иногда с улыбкой называли «песочницей», Талиэль был почти всесилен. Именно поэтому он прошел по всей цепочке. Навестил в крепости-тюрьме того, кто первым это придумал. Геллерт Гриндевальд был совершенно безумен, поэтому наказывать его смысла не имело, его накажет время, все-таки сотня лет — это очень много для человека, лишенного магии. Следующим стал глупый мальчишка, разорвавший себя на множество осколков.
— Скажи, зачем ты это сделал? — просил его Талиэль.
— Я хотел власти! — ответил мальчишка. — Чтобы они все пресмыкались… Чтобы…
Мальчику не хватало любви, простой материнской любви, и именно это, да игры еще одного мальчика, породили в нем ненависть. А в ненависти своей он оказался слеп, отдав себя в рабство за знания и власть, так и не поняв, что рабы власть не получают, да и глупо это — желать власти. Удалив память, Старший дал душе мальчика шанс — поместив ее в тело только что ушедшего больного малыша. Теперь у мальчика была любящая семья, но и испытания. Потому что болезнь волею Старшего отступила, но теперь малышу предстояло пройти свой путь. А Талиэль направился к тому, кто играл жизнями малышей.
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сидел в своем доме, пытаясь понять, где же он ошибся. Он совсем не думал о людях, да и о детях, как о живых существах, они были для него лишь фигурами, ибо хотел Великий Светлый того же, что и Том — власти. Власти над умами и душами, что, на взгляд Старшего, было намного страшнее желаний глупого мальчика Тома. Поэтому разговаривать с Дамблдором он не стал. Альбус заслужил свое наказание, став просто человеческим малышом, без магии, без власти… Ему предстояло прогрызать свой путь, учиться быть человеком. Но сначала — тяжело переживать судьбы всех тех, кого он приговорил в своих планах. Стать Марлин Маккиннон, Джеймсом Поттером, всеми теми, кого он не защитил, хотя мог.
Разгребать то, что натворили дети в своем мире всего за сотню лет, было нелегко, но необходимо. Исцелилась душой Молли Уизли, Перси стал сквибом… Магия покинула юношу, осознавшего, что натворил.
— Прости меня, мама, — плакал Перси, стоя на коленях перед мамой. — Прости, я не понимал, что творю.
Молли простила своего сына, своего раскаявшегося, хоть и ставшего сквибом сына. Какая разница, есть ли в нем магия? Он был и оставался ее сыном. Старший кивнул и улыбнулся женщине, оставшейся человеком. Эта женщина светло улыбалась, поэтому Талиэль излечил душу малышки Джинни, да и малыша Невилла, а вот его равнодушные родственники заслужили наказание. Внезапно очнулись в Мунго Алисия и Фрэнк, замерев при виде настоящего чуда.
— Я дам вам память вашего сына, — произнесло невозможное существо. — Вы сами решите, как наказать равнодушных и согреть малыша.
Августа Лонгботтом очень много узнала о себе. Почему Талиэль решил помочь Невиллу? Это так просто… Потому что чистая и светлая любовь мальчика просто притягивала взгляд. Невозможно было пройти мимо такого чуда, как и мимо Драко и Астории, как и мимо своих малышей. Драко еще предстояло разговаривать с отцом, но… Это его путь и его решения.
Августа узнала, что чуть не убила внука своим равнодушием и неверием. Ей предстояло отныне быть одной. Потому что даже Фрэнк такого простить не смог. Сможет ли Невилл? Время покажет.
Талиэль сделал шаг, оказываясь в поместье того самого «неведомого врага». Вот эта душа была черна… Старший вглядывался в стоящую перед ним и не понимал, почему она творила столько зла. Только взглянув вглубь сознания, Старший увидел детство женщины, то, как ее любовь и доброту втаптывали в грязь «традиционным воспитанием». Маленькая девочка, качающая на руках убитого отцом котенка. Пытающаяся сшить заново растерзанную в гневе куклу. Громко кричащая от жестокого наказания. Взрослые люди лишали ее доброты, не дарили ласки и получили зверя. Это было уже не во власти Талиэля. Он обратился к самому Мирозданию, и душа старой Мюриэль исчезла, будто бы не было ее. Тут что-то делать было просто поздно. Сильно расстроенный Старший шагнул обратно к внукам… Жена, едва взглянув ему в глаза, все поняла, поднялась навстречу, чтобы обнять и согреть.
* * *
— А потом пришли Старшие и дали всем по попе? — спросила маленькая Лили в заключении рассказанной ей истории.
— Просто исправили, малышка, — улыбнулась Вика сразу же попросившейся «на ручки» дочери. — И все стало хорошо.
Все действительно стало хорошо, после того как исчезли Дамблдор, Гриндевальд, Волдеморт и Мюриэль, оказавшаяся тем самым «неизвестным врагом». Директором школы стала Пандора Лавгуд, «вечным директором», как шутили даже в Министерстве. Она дарила детям тепло, поэтому вражды факультетов просто не могло быть.
Объяснился с отцом Драко, показав тому воспоминания. Люциус Малфой поклялся всем, что ему дорого, что такого не будет, благословляя эту удивительную пару. Его глаза будто открылись, ведь смерть и боль — это вредно для бизнеса. Нацистские идеи медленно покидали головы чистокровных, избавившихся от рабства. А их дети смотрели на изменившийся мир широко открытыми глазами и учились ценить человеческую жизнь.
Потянулись уроки, экзамены и каникулы. Грейнджеров, осознавших, что они творили с доверенной им девочкой, пришлось долго лечить, и в Великобританию они не вернулись. Дурслям было стыдно, но племянника видеть они не желали, что, впрочем, последнему было до лампочки, ибо ему было где и с кем жить. Дом Лавгуд принял в себя всех, даже Лиса, что был не в состоянии разлучиться с Луной. Вернувшаяся Молли очень хорошо поняла это, благословив обоих, также как и Невилла с Джинни.
