В прошлый раз ей довольно хорошо удалось изучить первый этаж. Там было три лестницы. Одна вела в башню, вторая — в восточное крыло, третья — в западное. Вчера за ужином Ферруччио, рассказывая о своем доме, упоминал, что в западном крыле ему отдыхалось лучше всего. Именно туда она и отправилась.
С каждой пройденной ступенькой ее сердце колотилось все быстрее. Наконец девушка добралась до галереи, с которой он смотрел на нее вчера. В конце она разделялась на еще две. Не теряя ни секунды, Кларисса выбрала левую и мгновение спустя оказалась в широком коридоре со сводчатыми колоннами. Бронзовые канделябры, украшающие своды, наполняли пространство приглушенным золотистым светом, создавая на каменных стенах причудливые узоры теней. У Клариссы возникло такое ощущение, будто она перенеслась в средневековый замок.
В конце коридора посреди тридцатифутовой стены была массивная дверь.
Ее сердце стучало так громко, что она боялась оглохнуть. Дойдя до двери, она, чтобы успокоиться, прижалась щекой к ее прохладной полированной поверхности.
И услышала их.
Стоны.
Кларисса задержала дыхание и прислушалась.
Господи, почему он стонет? В ее голове промелькнуло несколько объяснений, но одно показалось ей наиболее вероятным. Он был с женщиной. Кларисса почувствовала, как кровь стынет в ее жилах.
Он застонал еще громче, и подозрения улетучились. Нет, эти звуки скорее походили на стоны боли.
Внезапно он затих.
Кларисса распахнула дверь и ворвалась внутрь. Огромную комнату освещали канделябры, похожие на те, что она видела в коридоре. Сделав два десятка шагов, она застыла на месте как вкопанная. В паре футов от нее в дальнем конце комнаты в полумраке стояла гигантская кровать.
Посреди ее на спине лежал Ферруччио. Одна его рука была слегка согнута над головой, а вторая вытянута вдоль туловища. Широкая грудная клетка была обнажена, длинные ноги накрыты темной простыней. Его лицо было обращено в сторону веранды. Вечерний бриз легонько колыхал прозрачные белые занавески на двери.
Ферруччио походил на античного бога, и Кларисса залюбовалась им.
Вдруг до нее дошло, что он лежит неподвижно, и она не слышит его дыхания.
Тогда она в ужасе бросилась на кровать. Но прежде чем она успела схватить его за плечи и начать трясти, он пошевелился.
Кларисса испытала такое сильное облегчение, что чуть не упала с кровати. Слава богу, пронеслось у нее в голове. Он просто спит.
Но он не просто спал. Его черты вдруг исказились как от боли, зубы заскрежетали. Мышцы напряглись, вены выступили под бронзовой кожей, словно тросы. Даже в тусклом свете она видела, как побледнело его лицо. Его дыхание участилось, тело выгнулось дугой и затряслось как в лихорадке. Он словно пытался освободиться от бремени, которое угрожало его раздавить.
Он снова застонал. Звуки, вырывающиеся из глубины его души, были наполнены яростью, ужасом, отчаянием и мучительной болью.
Ему снился кошмар, похожий на те, что до сих пор преследовали ее. Она научилась с ними справляться. По крайней мере, после того, как просыпалась. Сейчас они приходили реже, зато обрушивались на ее незащищенную психику с большей силой, чем раньше.
Судя по тому, что она сейчас видела, с Ферруччио такое было не впервые. Какие призраки прошлого оживали и преследовали его даже во сне?
Почему-то она не сомневалась, что это были события и вещи, которые оставили в его душе глубокие раны в трудные годы его детства. Она думала, что он благополучно их пережил, считала его неуязвимым. Пока только что не увидела доказательство обратного. По сравнению с муками Ферруччио все ее страдания были пустяком.
Ее захлестнула волна сочувствия. Ей захотелось дотронуться до него, вырвать его из клыков монстров, охотящихся за ним, разделить его боль. Внутренний голос шептал, что этот человек ее мучитель, но она игнорировала доводы разума.
Это был единственный мужчина, который когда-либо ее волновал. Ей было невыносимо видеть, как он страдает. Только не он. Не властный самоуверенный Ферруччио.
Наклонившись вперед, она поочередно коснулась губами его плотно сжатых век, затем начала нежно поглаживать дрожащими ладонями его грудь, чтобы ослабить напряжение.
Его глаза открылись, и в следующую долю секунды окружающий мир перевернулся с ног на голову, а она лежала на спине, придавленная массивной глыбой. Ее горло было сдавлено, руки прижаты к матрацу. Немного придя в себя, она увидела над собой лицо Ферруччио, застывшее от ярости и потрясения. Он часто заморгал, тряхнул головой, после чего убрал руку, сжимавшую ее горло.
— Кларисса...
Она прокашлялась.
Похоже, ему показалось, что на него напали.
Как часто человек должен подвергаться нападениям, чтобы у него выработалась молниеносная реакция на угрозу?
Ее глаза словно закололо горячими иголками, и в следующую секунду из них брызнули слезы.
Он отпустил ее руки и, перекатившись на спину, провел ладонью по глазам.
— Perdonami... Боже мой, Кларисса, я думал, ты...
Она приподнялась на локтях.
— Что?
Он пробормотал что-то нечленораздельное, затем вздохнул.
— Ничего. Что ты здесь делаешь, Кларисса?
Прижавшись к нему, она почувствовала, как напряжены его мускулы. Ей хотелось успокоить его, дать ему понять, что он не одинок в борьбе с демонами, которые не оставляли его в покое.
— Я отправилась тебя искать, затем услышала твои стоны и вошла. Тебе снился кошмар, и я захотела тебе помочь. — Дрожащей рукой она взяла его за руку. — И все еще хочу.
В его глазах промелькнуло подозрение, но ему на смену тут же пришли другие чувства. Те, на которые она прежде считала его неспособным. Облегчение, благодарность, стыд.
Взяв ее руку, он прижал ее к своей груди и судорожно вздохнул.
— Dio Santo, Кларисса... я мог сделать тебе больно.
Ей было невыносимо смотреть, как он корит себя. Свободной рукой она погладила его лоб.
— Но не сделал. Напротив, мне было очень приятно ощущать себя невесомой как пушинка.
Его красиво очерченные губы слегка изогнулись.
— Мне жаль, что так вышло. Очнувшись, я не сразу понял, что весь этот кошмар уже далеко в прошлом и больше никогда не повторится.
Сев по-турецки, Кларисса спросила:
— Не хочешь со мной об этом поговорить?
Ферруччио отвел взгляд, затем, немного поколебавшись, кивнул.
— В моей жизни были тяжелые испытания. Иногда они возвращаются во сне. Я не знаю, по какой причине. С тех пор как я боролся за выживание на городских улицах, прошло уже много времени. Воспоминания стали обрывистыми и расплывчатыми.
