где возьмём? — тихо спросила я, глядя на спускающегося по лестнице Вадима.
— Вадим по профессии врач.
— А, — закивала я.
Через некоторое время мы услышали шаги и голоса на лестнице — поднимались они. Я узнала и голос Стаса.
— Конечно, я теперь буду герой, все бабы мои, — шутил он.
По лестнице он поднимался сам, его только страховали, он держал согнутой руку.
Мы с Кристиной вышли из тени коридора. Он увидел нас и заулыбался. Наши испуганные лица его развеселили.
— Правда, девчонки?
— Меньше разговаривай, — угрюмо ворчал Вадим, идя следом за ним.
— Ну что ты, я же только руку повредил, а не что-то поважнее, помечтать нельзя.
Они поднялись на третий этаж, и голоса стихли.
Мы с Кристиной, конечно, не пошли за ними, но поняли, что ничего слишком серьёзного не было.
Я немного успокоилась. Он дома, в безопасности, ранение не сильное, и с тяжёлым сердцем я уснула.
* * *
Рано утром меня разбудила Кристина. Наверное, по поручению Вадима, она сказала мне, чтобы я молчала о ранении Стаса. Придумали версию, что он растянул руку, занимаясь в спортзале. Все, кто знал о его ранении, были предупреждены. Оставалась только я.
Мне так нетерпелось его увидеть, спросить, как он, но это было невозможно. Его напоили обезболивающими, и он спал, да я и не могла так запросто прийти и расспрашивать его. Для меня он был по-прежнему недосягаем.
Позавтракала я в одиночестве, Кристина уехала в город по поручению Вадима. Часов в одиннадцать, как раз я была в столовой и заканчивала есть, я услышала разговор двух служанок о том, что нужно отнести завтрак Стасу. Мне кровь ударила в голову, я попросила их разрешить мне отнести ему еду, потому что как раз собиралась туда. Это был неплохой способ увидеть его одного.
Я взяла поднос и осторожно вышла из столовой.
Вот дверь его комнаты-квартиры, третья от двери кабинета. Я думала, как бы постучать, и решила сделать это носком туфля. Услышав его голос, я вошла, но тут же мне захотелось выйти. Рядом с ним полулежала Марина. Она была в короткой синей юбке клёш, коротком топике, показывающем её большую, красивую грудь.
— Это завтрак, — небрежно бросил Стас и повернулся к ней. Он лежал под одеялом, одной рукой обнимая её. Вторая — левая, раненая, была накрыта.
Она же пристально продолжала смотреть на меня, гипнотизируя взглядом.
У меня в душе был полный разлад. Хотелось сильно плакать. Я часто заморгала, боясь разреветься прямо здесь. Идя к нему, я надеялась на приятный разговор, на его внимание, улыбку, смех, благодарность, а он миловался с Мариной.
Я поставила поднос и уже направилась к двери, как мне вслед Марина произнесла:
— Эта девчонка у тебя что-то вроде секретаря или служанки?
Я спиной почувствовала его взгляд.
— Аглая?
Я оглянулась, делать было нечего.
— Да.
— Ты что-то хотела?
Я нервно улыбнулась.
— Я хотела поговорить, но вижу, не вовремя, зайду позже.
Он кивнул, поворачиваясь к Марине, и уже когда я закрывала дверь, услышала:
— Она не служанка, моя помощница. Это тебе неинтересно.
* * *
Я не помню, как спустилась с лестницы, слёзы текли ручьём. Это было настоящее отчаяние, слепое и безжалостное.
Закрывшись в своей комнате, я прорыдала на постели около часа, а мне показалось, прошла целая вечность. Чего я только не передумала!
Я хотела убежать отсюда, пусть они меня лучше бьют, замучают до смерти, но не хотела больше видеть Стаса. Он был наваждением. Я думала только о нём, бредила им, а он совсем не замечал меня. Я была для него помощница, о которой неинтересно говорить. Во мне он не видел даже предмет секса, женщину, которая хочет, чтобы её приласкали, полюбили хотя бы на эти моменты близости. Нет. Я была маленькой девочкой, умненькой и тихой, понятливой и неприхотливой худышкой, которая смотрела на него, как на Бога.
«Ну и что! Тебе бы легче стало, если б ты пришла, а он поулыбался тебе? Что дальше? Просто приятно? Ну и что?! Он всё равно бы забыл о тебе, как только ты вышла бы за дверь!»
А как же та ночь, когда был Большой совет, эти его ласковые прозвища…
«Он был пьян. Он мог бы кому угодно это наговорить, даже служанке в коридоре».
Это был мой здравый смысл, он просто убивал меня. Скоро из сада загремела музыка, всё общество клуба собралось там веселиться.
Я с силой захлопнула окно, чтобы не слышать чужого счастья, но это не помогло. Музыка была слишком сильной, мне некуда было от неё деться.
Я просто лежала на кровати, когда в дверь постучала Кристина. Я не встала с постели, она вошла сама.
— Эй, ты что, не идёшь вниз?
Я молчала, глядя на чистое небо за окном.
Кристина села на постель, обдав меня облаком сладких дорогих духов. К тому времени я уже устала плакать и лежала с опухшим красным лицом, хлюпая носом.
— Что с тобой, подруга?
— Если я убегу отсюда, меня убьют? — спросила я спокойно.
— Я не понимаю твоего вопроса.
— Хочу уйти, не хочу здесь быть, Кристина. Не хочу на это смотреть, как он обнимает её, целует, а я для него никто, даже во мне не видит просто женщину, он улыбается мне, как маленькой девочке, я не интересна ему, я так не хочу, я так не выдержу, я сбегу, я…
— Тише, тише, я поняла. Он помирился с Мариной, и ты видела его с ней?
— Я хотела отнести ему завтрак, зашла с подносом, а там она полуголая у него на постели сидела, он и не взглянул на меня.
— Ну, всё, перестань, сейчас ты пойдёшь, умоешься, сотрёшь косметику. Смотри, как тушь размазалась, и придёшь сюда.
Я всхлипывала, глядя на неё. Меня всё ещё била нервная дрожь.
— Ты всё ещё никак не поняла, что это игра, что нужно уметь играть и так быстро не сдаваться. Если ты действительно его любишь, конечно. А если флирт, то — в саду полно парней, которые не откажут тебе, и которые не будут смотреть на тебя, как на маленькую девочку, поверь.
Я успокоилась.
— И что мне теперь делать? Спокойно смотреть?
— Ты не должна показывать, что тебя задевает Марина. Кто она? Его девушка? Нет. Его любовница? Ей бы хотелось. Ну и кто она? У тебя больше шансов приблизить его к себе. У тебя больше времени. Ты же сама говорила, что много времени проводишь с ним. Иди, умывайся.
Я поплелась в ванную и
