понятно же всё. Я стал таким же уродом, как и большинство моих бывших сослуживцев. Были и нормальные люди, конечно. Вот им я и благодарен, что надоумили меня свалить из этого всего дерьма…
Он снова поднял на меня взгляд, а голос сделался уже мягче:
— Ты бы знал, какое это счастье — идти по улице и не чувствовать этой вони, этого запаха человеческого отчаяния, боли, сырости и туберкулёза. Когда вокруг нет этих заебавших рож в серых камуфляжах и с служебными собаками. Когда нет серых стен с решётками, а лишь высокие разноцветные дома и небо… небо-то какое голубое оказывается! Оно ж свободным бывает, представляешь!
От его слов и на моём лице невольно появилась улыбка. Настолько бесхитростными и простыми были его впечатления об обычном людском мире.
— Нет, — сказал я, — всё-таки вы — человек.
— Да? Почему же?
— Выйти из адских ворот и не остаться озлобленным на простых людей, на весь мир — это не каждому дано, мне кажется.
— Я пока не могу почувствовать себя человеком, — грустно улыбнулся старлей. — Не получается и всё. Зверем — да. Раздавленным — да. А вот, чтоб именно тем, кем я был когда-то — нет.
— Просто надо жить дальше. Жизнь не кончается на том, что вы отстрадали и, в кое-то веке, выбрались…
Он выпил последнюю рюмку и произнёс:
— Ну, спасибо, что выслушал. Теперь я хотя бы понимаю, что надо что-то делать, а не продолжать пить. Наверное, поэтому я не чувствую себя человеком… как на службе пил, так и, выбравшись, продолжаю… с этого, ведь, всё началось… тогда-то я стал животным, коим считаю себя сейчас…
Старлей спрыгнул со стула, положив на стойку купюры. Застегнул китель, поправил галстук, надел фуражку и протянул мне руку.
— Спасибо за слова и выдержку, дружище! — сказал он. — Надеюсь, в следующий раз уже не водку мне наливать будешь.
— Удачи! — только и ответил я.
Гость выходил из бара твёрдой походкой, хотя и с сутулой спиной.
Я сразу же заметил, что тех денег, которые он мне дал не хватает для полной оплаты заказа. Останавливать я его не стал. Я видел перед собой настоящего человека, который смог понять кто он, чтобы двигаться дальше в этой жизни…
Кстати говоря, его надежды сбылись.
Уже бывший тюремщик иногда появляется в нашем баре, где заказывает отнюдь не водку.
Он зашёл в простом костюме, который носят многие мужчины. Заказал себе пива. Пока я наполнял ему кружку, то бросил взгляд на него. Лицо отошло от отёков, а глаза не были красными от усталости. Он перехватил мой взгляд и улыбнулся. Этой улыбкой наш гость говорил, что всё-таки справился…
Шерлок
Есть люди, которых видишь каждый день. Они могут как надоесть, так и стать родными. Увы, в нашем мире чаще происходит первое…. А бывают люди — видишь их редко, а то и раз в жизни, но врезаются в память навсегда.
Также было и с клиентами. Одних я знал уже по имени и общался с ними на «ты». Других мог не видеть пару лет, но потом они заходили, и знакомые черты лица невольно всплывали в моей памяти.
Это же было и с гостем, который сейчас сидит за столиком напротив, улыбаясь мне, потому что видит, как я рассказываю всё это вам, и знает, что речь сейчас пойдёт про него.
А тогда, где-то год назад он зашёл к нам в бар в первый, и, казалось, в последний раз.
Обычный мужчина чуть за тридцать, в сером классическом костюме без галстука, со слегка потрёпанными волосами и глазами полными усталости и, как мне показалось… разочарования…
Он лениво сел за барную стойку, сложа руки замком и как будто процедил:
— «Веспер»6, пожалуйста!
От такого заказа я, откровенно говоря, обалдел. Даже не сразу вспомнил как этот коктейль делается. Меня больше удивило, откуда наш гость вообще про такое знает? Следующая моя мысль была, что передо мной сам Джеймс Бонд или другой-какой агент какой-то разведки. А что? Вполне же может быть, разве нет?
Пока я смешивал ингредиенты, Джеймс, как я про себя окрестил гостя, устало осматривал полки со спиртным, то и дело постукивая ногтями по дереву стойки.
— Утомились на работе, мистер Бонд? — пошутил я, подавая гостю бокал.
Тот усмехнулся:
— Я бы и рад быть ноль-ноль седьмым, но, увы, я — всего лишь мистер Холмс, если выражаться вашей манерой.
— Весьма странно, что вы изволили взять напиток не из вашей эпохи…, — взяв тон девятнадцатого века, ответил я. — Доктор Ватсон подводит? Или кофе нынче не модно?
Джеймс тяжело вздохнул и устало ответил:
— Надоело просто всё, вот что…
Он отпил немного коктейля и продолжил:
— Раздражает, знаете ли, когда тебя заставляют заниматься чёрт-те знает чем — проверять всяких там блогеров и прочих дурачков с больших экранов. При этом в сейфе у тебя за спиной — с десяток не закрытых дел о множественных убийствах, изнасилованиях и так далее. Надо же их расследовать, людей спасать! Но нет… мы делаем то, что должен делать Роскомнадзор. Или ещё лучше — сумочку у старушки украли. Надо бы в полицию пойти с этим, они подобным занимаются. Нет, она идёт к нам! Конечно! Следователям же делать больше нечего, как её сумочку, мать-перемать, искать!
От тихого гнева Джеймс сжал кулак свободной руки, и она у него даже слегка задрожала.
— А прокуроры эти — сволочи!.. — продолжил он, вливая в себя ещё немного коктейля. — Недавно, помню, дело было — педофила поймали, ну и, стало быть, доказательства надо было на него нарыть. А он, собака, хитрый был, — то ли со связями, то ли просто сообразительный, короче, трудно нам пришлось, но это для нас было делом чести, реально говорю! Стольких детей он на тот свет отправил… В общем, мы что могли и не могли — нашли — оформили. На радостях несём прокурору…, а этот… сказал бы непарламентское слово, да только я выше этого!.. этот бюрократ хренов вернул нам весь наш труд, дескать, оформили не так! Доказательств ему, видите ли, мало!
Лицо следователя начало заметно краснеть — это было заметно по щекам, покрывавшимся румянцем.
— Вот, он идиот, скажи мне?! — тихо возмущался клиент. По нему было видно, что, если б не было людей вокруг — он бы уже взорвался.
— Это ж насколько нужно быть бюрократическим холуём, чтобы возвращать дело, в котором, смеяться будете…, опечатка… опечатка, мать её, в одном слове была!.. Ладно, если бы она была в имени
