и другие, но опосредованные. Или из мести, например.
— Хорошо, начинай рыть. Ещё… Между делом, пока вроде как без оснований… Посмотри Чеснокова Родиона Романовича. Прямо как Раскольников… Да, смерть в январе. Что с судебной экспертизой, уточни… Можно с женой связаться, конечно. Вдовой, вернее. Но пока никаких зацепок на него нет. Кроме того, что также пил. Видимо, не работал. Если работал, то где, нужно выяснить.
Шашерин вышел из кабинета, Дорошин оставался в задумчивости некоторое время, потом странно улыбнулся каким-то своим мыслям.
Глава 16
Весна наступала медленно, как будто медведь долго ворочался в берлоге и раздумывал, стоит ли ему покидать тёплое место. В центре города всё порядком растаяло, солнце сияло обманным теплом, но в душе было пусто.
Андрей после последнего визита выдерживал паузу, боялся сорвать сделку, да и обида, видимо, всё ещё подтачивала. Хотя расстались они тепло, дружески, как будто взрослая дочь с любимым дядей.
Телефон молчал.
На лекциях Варвара зевала, будто не понимая, зачем ей всё это нужно.
Дорошин тоже ничего не сообщал.
Но позвонил Моршанский.
— Варя, привет. Может, прогуляемся по компросу? Хорошая погода. — Моршанский сказал этот так просто, будто они виделись вчера, но было очень много уроков в школе, и никак не было возможности прогуляться.
Такая банальная завязка, но стало хорошо на душе.
Они пошли вниз по компросу, к реке, скованной льдом. Набережная, которая строилась последние лет десять, была расчищена. Лёд на реке был плотный, но во всём уже сквозило предчувствие, что это ненадолго. Грядёт, грядёт время, когда эта тёмная, сжимаемая панцирем, сила вырвется на свободу.
— Расскажи, пожалуйста, чем ты занимаешься, — спросила Варвара.
— Всем помаленьку. Немного продажами, немного внедрением проектов, немного руководством. Как-то так, приспосабливаюсь.
— А фирма чем занимается?
— Информационные технологии. Я немного увлекался в школе всем этим — программирование, дизайн, чуть-чуть представляю. Вообще, хочется иметь свою фирму, конечно. Работаю над этим. Ставлю цели. Тут есть у нас один психолог, Володя Скоробогатов, очень тренинги такие даёт… вдохновляющие. Представь себе, что задача твоей жизни — открыть собственный талант. Что мешает сесть и подумать о своих талантах и реализовать себя?
— И что мешает?
— Скованность, зажатость. Неверие. Ну, наверное, помнишь, «тварь ли я дрожащая, или право имею».
— Помню, конечно. С одной оговоркой. Это было сказано о том, что имею ли я право убить человека, если считаю его никчёмным, бесполезным. А если я смогу, значит я сам не тварь дрожащая. Очень спорная теория. Хотя…
— Да нет, когда ты себе позволяешь быть высшим существом, по сути, то есть позволяешь себе иметь право, то в тебе как раз и начинают открываться таланты. Сейчас только талант может пробить себе дорогу, подняться на новую ступень. Если человек хочет оставаться серостью, то, понятное дело, он серостью и останется. Беда в том, что серости пытаются изобразить талант, и это иногда смотрится смешно. У Скоробогатова ценно то, что ты сначала раскладываешь по полочкам свои цели, внимательно изучаешь свои таланты, а потом помогаешь раскрыть себя. Очень интересная техника, я у него прошёл несколько тренингов и очень доволен. Ценность в том, что пути раскрытия таланта, которые нужны именно тебе, ты выбираешь сам. То есть, сам принимаешь решение, а не то, что психолог тебе что-то подсказывает.
— Кого ты имеешь в виду? — Варвара почему-то подумала, что он имеет в виду её.
— Ну, например, у нас в офисе куча достаточно средних менеджеров рвёт жилы, чтобы как-то сымитировать бурную, а, главное, эффективную работу. Я называю это фаллоимитацией.
— Смешно. А как они это делают? Я совсем не знаю, что такое офис.
— Ну как — сначала сидят в мессенджерах и прочее. Потом начинают бегать по исполнителям. Когда делу швах, начинается составление списка виноватых. Итог — сроки срываются, менеджеры истерят в кабинете у генерального. Это повсеместно. Главное качество руководителя, неважно какого уровня — это компетентность, раз, умение взять ответственность, два. У них компетентности немного, потому что пришли через знакомых. Мало того, понять суть работы исполнителей они просто не могут. Не все, конечно, некоторые на заре туманной юности трудились по диплому и понимают, чем занят исполнитель. А вот настоящие, как это раньше называли… Я помню, долго ещё после развала, «блатные». Да, вот они в силу своих интеллектуальных способностей и диплома не в состоянии. Ответственность — они умудряются даже у себя в верхах переводить стрелки друг на друга. В общем, тот ещё цирк. Впрочем, такова нынешняя ситуация в менеджменте. Он перестал на низовом уровне нести главную функцию — а именно, функцию управления.
— Забавно у тебя. Ну, а ты как приспособился?
— Я не то чтобы приспособился. Видишь ли, Скоробогатов даёт систему, комплексно. В ней не только как абстрактно понять и развить свой талант, но как вписаться в текущую жизнь. В общем, ты развиваешь талант (появляется изменения в количестве) и по закону диалектики переходишь к изменениям в качестве. Но вокруг тебя условия прежние. То есть, нужно сделать некое усилие, чтобы окружающая обстановка не тянула тебя назад. Я сейчас прорабатываю эти темы, поэтому в целом объяснения сумбурны.
— Ну так с тварью-то дрожащей как? Знаешь, сейчас совершенно внезапно подумала об этих смертях. Я не помню, говорила или нет. Соседка по дому и отец одноклассницы. Казалось бы, они тоже могли развить таланты, но почему-то не вписались. Значит, они твари дрожащие, по твоей теории?
— С точки зрения таланта, да. Понимаешь, мы вошли в рынок. А это — свободная конкуренция, реальное открытие дверей, по сути, схватить птицу счастья за хвост удаётся немногим, для этого и нужна система. Те люди, о которых ты говоришь, я так понимаю, выросли в другой стране. Они просто не могут приспособиться, им этого не было нужно. Я это видел на примере своей матери. Она у меня конкретно спилась. Повлияли многие факторы — уход отца, она воспринимала всегда как предательство, нестабильность в 90-е, а потом как по накатанной. Мне кажется, это такая обычная история.
— Ну ты же понимаешь, что, если кто-то стал богатым, значит, другие обеднели.
— Тут не соглашусь. В 90-х людям дали свободу. Все дороги были открыты. Кстати, кто в 90-х немного шевельнул мозгом, те нормально устроились. Те, которые переступили себя и стали заниматься бизнесом. Понимаешь, эта версия о сообщающихся сосудах здесь не работает. Бизнес создаёт новый продукт, и он, этот продукт, в силу того, что есть конкуренция, всё время улучшается. Раз есть конкуренция, то цена этого продукта падает, а качество растёт.
