шоферы, машут Марченко — давай, мол, жми на все педали.
А у Волошина в голове так же медленно, как вращаются колеса у машины, вертятся мысли: «Сделать засыпную дорогу? Пока сделаешь, вырубки уйдут дальше…»
Откуда-то вынырнул Наумов в прорезиненном плаще и в хромовых сапогах. За ним директор леспромхоза Турасов. Никто не заметил, как подкатил директорский «козлик». Турасов сам водил машину, поэтому и одет он был по-походному: в кепке, короткой кожаной тужурке, синие брюки заправлены в обыкновенные кирзовые сапоги. Турасов всего лишь месяц как принял леспромхоз. До этого он работал в управлении лесдревпрома. Это был подвижной, энергичный человек со светлыми, слегка вьющимися волосами и с удивительно синими глазами. Единственное, что не нравилось в нем Волошину, — это какая-то легкость. Даже тогда, когда Турасов отдавал распоряжение или распекал, делал он это легко, вежливо. То ли дело бывший директор — держался солидно, разговаривал степенно. А этот — не поймешь, шутит или говорит всерьез.
— Буксуем, Илья Филиппович? — Турасов улыбнулся, протянул руку. — Этак далеко не уедем, а? — он кивнул головой на машины. — Что думаете делать? — директор леспромхоза повернулся к Наумову, сощурил глаза.
— Думаем снять верхний слой, — ответил за того Волошин.
— Галька глубоко залегает?
— По-разному, но, в общем, неглубоко, — сказал Илья. Он стоял вполоборота к Турасову, смотрел, как бульдозер рвал из грязи последнюю машину. Не выдержал, погрозил кулаком Марченко.
— Осторожней, черт тебя дери! Машину разорвешь!.. — встретился с взглядом Турасова, виновато кашлянул.
— Читали докладную вашего технорука? — Турасов, будто нарочно не назвал фамилии в присутствии отца. — Вот наглядное доказательство, что летом мы технику гробим. Садитесь в машину, по участку проедем…
В машине он заметил:
— Бульдозер надо было давно пустить на этот участок дороги… Только боюсь, будет ли от этого толк.
— Попробуем, — отозвался Илья.
Машину Турасов вел на повышенной скорости. О предложении Волошиной он больше не заводил разговора, хотя, собственно, и приехал затем, чтобы основательно изучить его на месте. Вчера из управления звонил главный инженер, сказал, что предложение Волошиной интересное, надо только основательно изучить его. На следующей неделе он просил доложить о результатах.
Турасов впервые ознакомился с проектом Волошиной, как только приехал в леспромхоз. Тогда было просто не до него: пока принял леспромхоз, ознакомился с лесопунктами, да мало ли каких дел привалило. Но еще тогда само понятие «сезонность» как-то настроило Турасова против проекта. Сезонность, как утверждали все учебники, морально устарела, а здесь требуют возвращения к ней. Парадокс какой-то! — директор круто повернул баранку, желая объехать встречную машину. «Козлик» нырнул в кювет, подпрыгнул так, что Волошин с заднего сиденья едва не перелетел через головы своих начальников. Машина дернулась, мотор заглох. Турасов весело рассмеялся.
— Ну, кажется, Волошина доказала!.. Как думаете, Илья Филиппович? — и снова директор леспромхоза долго и от души смеялся, глядя на мастера, тершего ушибленный лоб.
Потом все трое выталкивали «козлик», пыхтели, чертыхались и одинаково все с жаром проклинали дорогу и погоду.
Когда машину вытащили, Турасов вытер вспотевший лоб, потом достал из внутреннего кармана записную книжку в сафьяновом переплете, полистал ее.
— Вот смотрите, — ткнул грязным пальцем в листок. — В прошлом году ваш лесопункт вывез двадцать тысяч кубометров древесины, перевыполнил план на полторы тысячи кубометров. В летние месяцы вы вывезли всего шесть с половиной тысяч, тринадцать с половиной тысяч падает на зиму. За лето два трактора вышло из строя, шести машинам потребовалась новая резина… Вот почему себестоимость леса велика. Тогда стоит ли овчинка выделки?
Волошин смотрел поверх головы Турасова, то поднимал, то опускал густые брови, точно удивляясь, как все просто и ясно. Наумов шевелил губами, порываясь что-то сказать.
— Слушаю тебя, Леонид Павлович, — поднял голову директор леспромхоза.
— Видите ли, — поморщил тот лоб, покосился на Волошина. — Летом хотя и немного вывезли, но все-таки вывезли, а зимой случись чего — и того не будет… — развел Наумов руками. — Я-то, конечно, что, я не против…
— Нет уж, Леонид Павлович, вы не виляйте. Если ваш участок переведем на зимнюю вывозку, то за план придется отвечать вам.
Волошин кашлянул. Он знал характер Наумова — всегда решать наполовину, а здесь от него требовали смелого эксперимента.
— Ох, вы знаете, вот здесь, — Леонид Павлович ткнул себя в грудь, — так ноет, так ноет, схватит, особо ночью, и держит, держит…
2
Турасов разыскал Волошину на нижнем складе. Подъезд к штабелям настолько был плох, что пришлось оставить машину на дороге и пойти пешком. Волошина встретила директора леспромхоза сдержанно, даже суховато. «Обиделась, наверное, — подумал Турасов, — за то, что отправил ее в управление с проектом. Но признаться, он и не думал, что она поедет». Турасов внимательнее присмотрелся к Рите. Смуглое лицо, тонкий прямой нос и живые, чуть диковатые глаза. «Настоящая дочь тайги».
«И что уставился», — подумала Рита и, обернувшись к машине, крикнула водителю:
— Ерохов, подтяни еще чуток. Ближе, к штабелю!
— Сколько вам лет, Волошина? — Турасов и сам не понимал, зачем ему понадобилось об этом спрашивать. То ли его поразила деловитость девушки-технорука, то ли вспомнился проект, в котором она высказала такие зрелые и даже в некотором роде смелые мысли: ведь одно только слово «сезонность» подрывало доверие к проекту.
— Это имеет какое-нибудь отношение к делу?! — почти сердито ответила Рита: такие вопросы обычно задают несовершеннолетним, когда замечают, что они хотят казаться взрослыми. Вопрос ее просто обидел.
Возможно, это почувствовал и Турасов — в замешательстве он вдруг сломал тальниковый прут и стал ударять им по голенищу сапога. Потом присел на бревно и попросил сесть Волошину.
— Звонили мне из управления, просили разобраться в вашем проекте… — после неловкого молчания заговорил Турасов.
— И что же, разобрались? — В голосе молодого технорука чувствовался вызов.
«А она строптива», — отметил про себя Турасов и неожиданно резко выговорил Рите:
— Вы что же думали, тяп-ляп и готово! Вот, мол, новый директор какой чиновник, сам не в состоянии был разобраться, послал в управление. Перестраховщик! — Турасов отбросил прутик, встал с бревна и, сунув руки в карманы кожанки, взад-вперед заходил перед Волошиной. На этот раз смутилась Рита: директор угадал ее мысли. Она продолжала сидеть, смотря на директорские сапоги. Они были сплошь заляпаны грязью, крапинки грязи были даже на брюках, небрежно заправленных в голенища.
— Проект ваш интересный, — продолжал звучать над головой Риты турасовский голос. — Но есть в нем и неувязки. Вы хорошо себе представляете, что значит посадить водительский состав на весь летний период на оклад? Пусть вас не обидит это слово, но сезонщина никогда не давала людям стабильных заработков…
Рита хотела что-то возразить, но Турасов и здесь ее поддел:
— Имейте вежливость выслушать
