Ведь она предстала перед ним в костюме легендарной группы «Тату».
А именно: в облегающей белой рубашке и безбожно короткой плиссированной клетчатой юбке, очевидно, прикупленной в том же секс-шопе. На голове у нее красовался светлый, почти белый парик, который она заплела в две озорные косички. Образ дополняли чулки и туфли.
Нахмурившись, Макаров вновь оглядел ее придирчивым взглядом.
— Что за маскарад?
— Сюрприз, милый! Решила тебя порадовать!
— Каким образом?
— Не злись! Я выбирала между разными костюмами, но решила, что именно этот будет тебе особенно близок!
— Почему? — уточнил, будучи не в силах отвести взгляд от светлой макушки со столь милыми косичками. В штанах вновь стало тесно.
— Ну, ты же теперь в институте преподаёшь!
— И?
— И мы просто обязаны использовать это в нашей ролевой игре!
— Чего?
— Представь, что ты — мой профессор! А я — твоя юная распутная студентка!
«Бл*дь! Что за нахрен?»
Сердце дернулось в груди и заколотилось так, точно готово было ребра выломать и наружу вырваться. Воздух, показавшийся раскаленным, обжег ноздри и легкие.
Рассудок окончательно помутился.
— Правила? — прохрипел, не узнавая своего голоса. — Правила твоей игры?
— Да нет никаких правил! Зато есть сюжет! Например, у меня куча долгов после сессии! И только от тебя зависит, отчислят меня или нет! А ты, по закону жанра, должен воспользоваться своим служебным положением и трахнуть свою нерадивую студенточку, как последнюю суку! Можем даже левые имена друг другу придумать, если хочешь!
«Ну, все! Это полный п*здец!»
Шатаясь, словно пьяный, он приблизился к ней вплотную.
Утробно рыкнув, резко развернул девушку спиной к себе и впечатал грудью в ближайшую стену. Затем настойчиво прижал ее упругие ягодицы к своему напряженному паху и гортанно прохрипел пересохшим горлом:
— Обойдемся без имен! Просто… не оборачивайся!
Глава 5
Лена
Почти всю свою сознательную жизнь Лена терпеть не могла раннее утро. Ненавидела его лютой ненавистью, и казалось, нет на свете чувства сильнее.
Однако, вскоре она поняла, как глубоко заблуждалась!
Ведь с началом обучения в университете эта самая ненависть усугубилась в разы. Белова даже в самом кошмарном сне не могла представить, что в скором времени ей придется почти ежедневно вставать в шесть часов утра, дабы успеть добраться до института к первой паре. Без опозданий.
«Не ВУЗ, а чертова пыточная камера! Разве можно так с первокурсниками? Нам нужно время на адаптацию! Нет же! Загрузили с первых дней!»
Неудивительно, что студенты дружно клевали носом почти на всех парах, числившихся в расписании первыми. Не стала исключением и сегодняшняя лекция по истории. К тому же монотонный голос профессора Тарасовой вообще никак не способствовал всеобщему бодрствованию. Напротив.
Он действовал убаюкивающе…
Будучи не в силах подавить очередной зевок, Белова прикрыла рот ладонью и тихонько, с невероятным наслаждением зевнула, отмечая краем глаза, что сидящая рядом Ирина тут же поддержала ее скромную «инициативу».
Честно говоря, подруга выглядела уставшей, помятой и жутко сонной.
Тем не менее она старательно конспектировала информацию, записывая за Антониной Федоровной почти каждое слово. А вот Лена так не могла.
Ее веки тяжелели, глаза слипались все сильнее. Связь с реальностью ослабевала. Не придумав ничего умнее, она прикрылась от зоркого взора Тарасовой своей густой светлой шевелюрой и поддалась мимолетному искушению — крепко зажмурилась. Всего на миг. Всего на секундочку.
Роковая ошибка. Тотальная. Ведь в то же мгновение Лена задремала.
Сквозь сон она слышала и голос профессора, и редкие ответы ребят, и ласковые нежные прикосновения Синицыной к плечам и макушке, но ничего с собой поделать не могла. Сложно сказать, сколько времени продолжался ее несанкционированный релакс, однако оборвался он довольно резко. Белову разбудили одногруппники, сидящие позади, когда Антонина Федоровна начала бесцельно расхаживать по аудитории и могла запросто ее заметить.
Встрепенувшись, Лена огляделась и обнаружила, что восседает за столом в гордом одиночестве. Что Ирина куда-то улизнула в самый разгар лекции. «Опять! Странно все это…»
Тяжело вздохнув, она потянулась к своей сумке, извлекла оттуда любимые жевательные резинки и закинула в рот пару мятных подушечек.
Свежесть ментола обожгла вкусовые рецепторы, благодаря чему Белова окончательно проснулась. Время шло. Занятие по истории продолжалось, а подруга все не возвращалась. Забеспокоившись не на шутку, Лена незаметно развернулась к особо любопытному одногруппнику:
— Пс! Марат! — тихонько поинтересовалась. — А Ириша давно вышла?
— Да! — прозвучало утвердительно. — Минут двадцать назад!
— Странно… ей плохо, что ли, стало?
— Не думаю! Сияла, как тот начищенный самовар, и загадочно улыбалась во все свои тридцать два! Точно пришибленная, честное слово!
— Полегче! — зашипела угрожающе. — Ты о моей подруге сейчас говоришь!
— Извини, просто…
Договорить он не успел. Как раз в этот момент (к величайшему облегчению) на пороге наконец-то нарисовалась Синицына. Подруга проворно прошмыгнула в аудиторию, плотно прикрыла за собою дверь и почти бесшумно зашагала к их столу. Раскрасневшаяся. Запыхавшаяся. Взъерошенная. Ее губы выглядели распухшими, а глаза сверкали нездоровым лихорадочным блеском. Каким же было всеобщее удивление, когда следом за Ириной в кабинет бесцеремонно вломился Слава Красницкий!
Ничего не объясняя, бывший одноклассник схватил Иру за локоть, по-хозяйски притянул к себе и угрожающе прохрипел довольно странную фразу:
— А может, я тебя тоже?
К тому, что произошло далее, жизнь Лену совершенно не готовила…
«Твою мать! Ущипните меня! УЩИПНИТЕ НЕМЕДЛЕННО! У меня что, галюники начались? Или он правда… целует ее? А она… самозабвенно отвечает на поцелуй? Отвечает… ЕМУ?! Своему злейшему врагу?»
Белова оказалась столь ошарашена увиденным, что буквально онемела. Попыталась набрать больше воздуха в грудь, но, к своему стыду, случайно поперхнулась. Угу… своей же собственной жевательной резинкой!
Да так сильно, что задыхаться начала, раскраснелась и громко закашлялась.
Помощь пришла от все того же Славика. Ну… в его крайне своеобразной манере, конечно. Парень грубовато похлопал ей по спине и надменно заявил:
— Смотри не сдохни, Белова! Не хочу, чтобы потом моя Синичка горевала!
