холодных тонах.
— Меган с матерью ушли за покупками, они огорчатся, что не застали вас, мистер Сентри. В это время я обычно пью холодный кофе. Не желаете ли присоединиться?
Она вышла, оставив дверь полуоткрытой. Сентри тихо поднялся и сквозь щелку заглянул во вторую, большую гостиную, примыкавшую к малой. Комната была длинная, с голубым крашеным полом, занавесками в цветах, с удобными креслами, маленькими столиками, камином и старомодным письменным столом, на котором стояла фотография в рамке. Сентри услышал, что где-то бежит вода, звякают кубики льда, и спокойно подошел к письменному столу. С фотографии на него смотрела девочка лет двенадцати-тринадцати. Это, без сомнения, была Меган Уор. Рядом с ней стояла другая девушка, постарше, со строгой прической, но весело смотревшая в объектив.
Сара? Во всяком случае, в фотографии было что-то призрачно-знакомое.
Когда Джейн Трестершоу вернулась с двумя стаканами кофе, Сентри уже сидел на софе, держа во рту сигарету и ощупывая карманы в поисках спичек.
Тетка Сары опустилась в низкое кресло. По всей видимости, она уже приготовилась к обмену воспоминаниями и сказала, глядя на Сентри:
— Боже мой, как вы похожи на Ника!
Сентри был готов к этому, и с легкостью ответил:
— Нас всегда считали близнецами. Не желаете ли сигарету?
— Охотно.
Сентри встал, зажег ей спичку; при этом он инстинктивно почувствовал, что Джейн Трестершоу изучает, не может ли он рассматриваться как муж для Сары. Она встретила его взгляд и быстро отвела глаза.
— Сара и Чарльз выехали сегодня рано утром. Чарльз звонил несколько минут назад. Они остановились где-то в Коннектикуте, чтобы перекусить.
— Я слышал, что дела у Феррара после войны шли не очень хорошо.
— Да, можно сказать и так. — Если Джейн и была удивлена, то не показала виду. — Он был в довольно плохом состоянии, когда вернулся, и врачи считали, что ему в течение нескольких месяцев необходим полный покой. Поэтому он поехал в Феникс, кажется, в санаторий Мак Ферсона, чтобы забыть Новую Гвинею.
Сентри кивнул и как бы между прочим заметил, что у одного его друга была та же история. Затем он вернулся к цели своего визита.
— Мне не хотелось бы отнимать у вас время, но я бы желал возможно больше узнать о Нике.
— Разумеется, — сказала Джейн и открыто посмотрела на него. — Можете себе представить, как мы все были потрясены…
Беседа приняла не то направление. Сентри вежливо отвечал, потом осторожно повернул руль разговора.
— Когда во время войны я уезжал из Нью-Йорка, мне было известно, что Ник собирался ехать сюда. Но я так никогда и не узнал, когда он был у вас.
— Это было в последнюю неделю августа. На уик-энд. Они с Сарой приехали в пятницу вечером, а на следующий день… — Она замолчала, неподвижно глядя на букет белых роз у окна. Ее голос казался безжизненным, когда она продолжила: — Мы все радовались их приезду, и в субботу вечером устроили праздник. Мы собирались сделать это на воздухе, но гроза подвела черту под нашими расчетами, и нам пришлось вернуться в дом.
Сентри молча и напряженно ждал. Есть ли в этом рассказе что-то важное, или всеми этими подробностями Джейн пытается закрыть брешь? Тетка Сары оторвала взгляд от ковра и сказала вопросительным тоном:
— Как вам известно, Ник уехал довольно рано, около двенадцати.
Она, конечно, думала, что Сара рассказала ему об этом, поэтому Сентри ответил:
— Да. Но почему?
Она терпеливо объяснила ему, что Нику нужно было вовремя попасть на аэродром, а из гаража позвонили в последний момент и сообщили, что заказанное такси опаздывает из-за грозы. Сентри живо мог представить все остальное: как Ник стал выражать нетерпение, как не разрешил, чтобы Сара вывела машину Трестершоу из хаоса машин собравшихся гостей, как он быстро со всеми простился. Он не хотел, чтобы Сара возвращалась ночью одна по мокрой дороге, а Джейн сказала, что был короткий путь к гаражу, где стояли такси.
— Короткий путь? — повторил Сентри.
— Да, через холм и поля. Хотя это довольно трудная дорога для тех, кто ее не знает. Ник потерял в пути свою зажигалку. Один из ребят Третчеров, которые живут на холме, принес ее нам через пару недель. На ней было выгравировано имя, но она уже так заржавела, что не имело смысла отсылать ее Нику.
Сентри снова спросил себя, не пичкает ли она его точными деталями лишь для того, чтобы скрыть что-то более важное.
Джейн замолчала и, казалось, углубилась в свои личные воспоминания. Через некоторое время она с видимым усилием вернулась к действительности…
— Право, не знаю, что вам еще рассказать, мистер Сентри. Конечно, нам хотелось устроить красивый праздник, потому что мы знали об отъезде Ника. Мне кажется, это было то, что обычно называют удавшимся вечером… — Впервые Джейн Трестершоу выглядела печальной и старой.
И, кажется, это было все. Она вежливо спросила, не желает ли он еще кофе, но ее слова звучали скорее как прощание, и Сентри с благодарностью отказался. Провожая его, Джейн вдруг сказала:
— Мистер Сентри, у вас нет желания приехать в субботу к нам на обед?
Сентри с радостью принял приглашение и упомянул, что живет в доме Си Стевенсона. Он напряженно ждал реакции на свои слова, но ее не последовало.
— Мне помнится, что это красивый маленький домик. Си тоже приехал с вами? Итак, буду рада видеть вас в субботу, мистер Сентри.
Сентри сразу поехал в библиотеку. После долгих поисков в различных шкафах и ящиках он наконец обнаружил подшивку «Сваннет стар» за последнюю неделю августа 1941 года. Он внимательно прочел каждую строчку, но не нашел ни слова ни о семействе Трестершоу, ни о Си Стевенсоне, Джеймсе Корте или Чарльзе Ферраре.
Без всякой надежды он взял следующую подшивку за начало сентября, и тут ему бросился в глаза заголовок: «Молодая девушка из Сваннета — жертва автомобильной катастрофы» и под ним шел текст о том, что Элеонора Уор, 23 года, дочь миссис Говард Уор, Кольдпойн-роуд, была найдена на рассвете в прошлую субботу мертвой в своей разбитой машине. Водителя на месте происшествия не оказалось, в полицию он тоже не явился. Из заключения полицейского врача явствовало, что Элеонора Уор умерла в результате большой потери крови.
Глава 11
Машина, в которой Элеонора Уор ехала пассажиром, выскочила на крутом повороте с шоссе и врезалась в каменное ограждение моста. Разбитые автомобильные часы показывали двенадцать часов 16 минут, и врач, прибывший на место происшествия, и судебный эксперт установили, что смерть наступила
