«палкой».
– И ещё одно! Вы самые лучшие! Серьёзно! – и вот уже Гриша стоял на грани и печально смотрел в объектив. За спиной, под ним, была улица, на тротуаре дворник мёл листву… – Аэлита, я люблю тебя!… Поехали!
Выкрикнув гагаринскую речёвку, Гриша сделал шаг в пустоту. И начался полёт со снимающем селфи….
Полёт продолжался не долго. С придохом, Гриша упал в открытый балкон пятого этажа, единственный балкон во всём доме – который не был крыт….
Гриша лежал и смотрел на небо. Рядом валялась палка и разбитый телефон. Из глаз парнишки лились слёзы…. Надо было еще сходить в магазин, накормить сестру, сжечь письмо…, и стереть к чёрту аккаунт в группе!
Стыдно – очень стыдно….
Иногда я слышу голоса из прошлого, именно отдельные фразы, которые я, казалось бы, уже давно забыл. И мне становится стыдно, когда я начинаю припоминать обстоятельства, при которых они были произнесены. Это может произойти, когда я за рулем, делаю что-нибудь монотонное руками, или просто, отдыхаю. Бац, фраза прилетела, удобно, как в кресле, устроилась в мозгу и начала задевать локтями мои нервные окончания.
– …Серёжка, не смейся над этим старичком!…– вспоминаю…, не сразу… постепенно проступает ещё молодое лицо матери…. Нет морщинок, щёки румяные, но выражение строгое. Я получил затрещину. Не столько больно, сколько обидно. За что? Я же не толкал дедушку, он сам упал и так смешно руки раскинул…. Надо же, тридцать пять лет не вспоминал этот миг давнишней, детсадовской жизни, и вспомнил…, и стало запоздало стыдно…. Я дочистил картофель и пошёл ставить на огонь воду….
– …Ты идиот? Зачем ты это сделал? – я закрылся в ванной и боялся выйти. Мама только пришла с работы и не очень обрадовалась, зайдя в кухню. А там было чему удивляться…. За два часа до её прихода, я поставил варить сгущенку. Вода выкипела, и я решил добавить кружку холодной воды – произошла маленькая Хиросима. По потолку, стенам и полу расползались потоки полусваренной жижи. Ничего умней я не придумал, как запереться в ванной и ждать прихода матушки. А ведь я так и не открыл ванну…, дождался, когда она вычистила кухню и немного отошла от стресса…. Вспомнил! У нас зелёной краской была выкрашена стена…, надо же какие фортели память иногда выкидывает.… И опять, только сейчас стало стыдно – двенадцать часов отработать на заводе, прийти домой и ещё два часа мыть кухню, какой же сына «молодец»!…. Я паркую свою машину и иду домой, щёки красные….
– …Бе-бе-е…, му-му-му, уууу, страхолюдина! – мы с двоюродным братом стоим перед большой, чёрной собакой на цепи и корчим рожи. Она надрывно лает и пытается безрезультатно сорваться с цепи. Мы только что дали рубль хозяйке этой псины и она пошла в дом наливать трёхлитровую банку парного молока. Мне становиться мало дразнилок, и я поднимаю с земли камушек и кидаю им в собаку. Ей не понравилось, она ещё громче заливается в лае. Мы хохочем и тут видим как гвоздь, держащий цепь, отгибается.… Как во сне, мы бежим к калитке, брат первый выскакивает за дверь, я следом…, и почти выскочил. В мою ягодицу впиваются острые зубы.… Я почёсываю это место, стоя под душем, и смываю пену. Надо же, от шрама почти ничего не осталось, и собака та давно умерла…, а стыдно стало только сейчас.… Сколько мне было лет? Одиннадцать примерно? Потом ещё хозяйка пёсика извинялась перед моей бабушкой, которая и послала нас за молоком….
– …За что, Серый? – жалостливо говорит очкарик Петя и плачет. Перед ним лежат разбитые очки, которые я ботинком, демонстративно раздавил и ударил его в живот кулаком. Так…, что там я сказал? «Было бы за что, совсем убил бы!»…, или «так тебе и надо, ябеда»?.... Я усиленно тру щеткой крыло машины – готовлю к покраске, стыдно несусветно!.... Мне сказали, что Петька меня училке заложил про надпись: «Степановна – дура!» на доске. И я благополучно забыл про этот случай, а ведь Петро в два раза был меньше меня…, и вообще, не он меня сдал, а Ирка, моя соседка по парте – через пару лет она сама призналась в этом. Дааа…. Тем более, Петька так и не рассказал своим родителям, кто очки изничтожил – сказал, что в футбол играл.… Я отошёл в сторону, и глянул на очищенный, от старой краски, участок машины. К покраске готово!… Двадцать с лишним лет прошло с того времени, а я так и не извинился перед Петькой и уже и не извинюсь…. Три года назад он разбился на трассе…. Очень, стыдно!…
– …Серёженька…, у нас будет ребёночек! – неуверенно огорошила моя первая любовь Кристиночка, скромно подняв на меня вопросительный взгляд. Она ждала моей реакции. И она получила мою реакцию по полной…. Я кричал, что это глупость несусветная, нам по семнадцать лет…, какие дети? Ещё в колледже не доучились! У нас даже квартиры нет…, где? Где мы будем жить? Там пелёнки-распашёнки, и мы не нагулялись…. Короче, сделали аборт…. Я сейчас лежу на диване и смотрю в потолок и всё явственней вспоминаю её бледную отрешённость на лице, когда она выходила из больницы. Через месяц мы расстались, не смогли смотреть друг другу в глаза.… Я как щенок всхлипываю, хочу вернуть обратно тот день, когда она это сказала…, но, увы, эти двадцать два года не отмотать и не вернуть…. Стыдно…, кошмарно стыдно.
– ….Серёга! Выручай…, заедь за мной…, ик…., бееее… – два часа ночи, это позвонил мой лучший друган Леха. Он блюёт в трубку, по характерному звуку я догадываюсь об этом. Есть у него такая проблема…, не знает меры и попадает во всякие истории. Я его спросил, где он находится…, он что-то промямлил и выключил телефон. Жена недовольно пробубнила, и повернулась на другой бок. Перезванивать я не стал, сам виноват – алкоголик! Как хочет пусть добирается! И благополучно заснул…. А утром его нашли мертвого, без денег, без телефона, кто-то расколол ему голову…. Не выдержал – завыл. Я сижу на лавочке, у детской песочницы и распугиваю мамочек с малышами. Нашло вот десятилетнее воспоминание…, и прямо увидел в реальности – как мы несём красный, бархатный гроб. За нами идут Лешина сестра, мать и отец, слёзные железы они уже все истощили, слышны только стоны….
Я так и не рассказал никому про его последний звонок на мой телефон…. Стыдно, очень…., аж, выворачивает от стыда… Как можно отформатировать память и перезапустить её
