Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 186
– Милая! Мы не виделись с вами целую вечность! – воскликнула, обнимая Тэнси, миссис Карр. – Как вы тут? Как?
Вопрос ее прозвучал излишне настойчиво; Норман отнес это на счет хваленой хемпнелловской доброжелательности.
– Знаете, милочка, на улице я испугалась, что мне в глаз попала соринка, – продолжала миссис Карр. – Там такой ветер!
– Ураганный, – сообщил профессор Карр с кафедры математики, выказывая невинное удовольствие оттого, что нашел подходящее слово.
Невысокого роста, с румяными щеками и седой бородкой клинышком, он был рассеян и простодушен, как и полагается профессору колледжа. Он производил впечатление человека, который постоянно пребывает в мире трансцендентных и бесконечных чисел и иероглифов символической логики, умение обращаться с которыми завоевало ему известность в национальных математических кругах. Пускай честь изобретения этих иероглифов принадлежит Расселу и Уайтхеду[2]; когда наступает пора разбираться в их головоломных сочетаниях, профессор Карр не знает себе равных!
– Как будто все, – проговорила миссис Карр, отнимая от глаза носовой платок Тэнси и несколько раз моргнув. Без очков лицо ее приобрело совершенно непривычное выражение. – А вот, должно быть, и остальные, – прибавила она, услышав звонок. – Ну не прелесть ли, что в Хемпнелле так ценят пунктуальность?!
Направляясь к двери, Норман на миг подумал, что снаружи кто-то вращает трещотку, но потом сообразил: это всего-навсего ветер, который стремится соответствовать описанию, данному профессором Карром.
На пороге возвышалась Ивлин Соутелл. Полы черного пальто нещадно хлестали ее по ногам. Она пристально поглядела на Нормана.
– Впустите нас, не то мы влетим сами, – проговорила она, желая, видимо, пошутить, однако угрюмость, с какой была произнесена фраза, лишила шутку всякого веселья.
Войдя, миссис Соутелл устремилась к Тэнси. Харви следовал за ней по пятам.
– Моя дорогая, как поживаете? Где вы пропадали столько времени?
И снова Нормана поразила настойчивость расспросов. Уж не прослышала ли Ивлин Соутелл о тех, как он именовал их про себя, причудах Тэнси и о недавнем кризисе? Впрочем, она всегда так заботилась о звучании своего голоса, что постоянно выделяла им вовсе не то, чего требовали обстоятельства.
Усмотрев в холле толпу людей, Тотем испуганно мяукнул и шарахнулся в сторону. Раздался звонкий голос миссис Карр:
– О, профессор Соутелл, нам очень понравилась ваша лекция о городском планировании. Вы такой молодец!
Соутелл от смущения зашаркал ногами.
«Ну-ну, – мелькнула у Нормана мысль, – похоже, на должность заведующего кафедрой появился новый кандидат».
Профессор Карр, едва поздоровавшись, направился к столикам для бриджа и теперь разглядывал карты.
– Я давно пытаюсь выразить процесс тасования математически, – сообщил он Норману, как только тот приблизился. – Считается, что в нем заправляет случай, но это не так. – Он взял новую колоду и разложил столик. – Изготовители разбивают карты по мастям – тринадцать пик, тринадцать червей и так далее. Предположим, я достигаю при тасовании совершенства, то есть разделяю колоду на равные части и сдаю карты одну за другой.
Он попробовал подкрепить слова делом, но у него ничего не вышло.
– Немного практики, и все исправится, – уверил он добродушно. – Некоторые игроки добиваются тут потрясающих результатов. Но я веду речь об ином. Допустим, такое случится два раза подряд. Тогда, вне зависимости от того, как сняты карты, каждый игрок получит одну масть целиком – что, если исходить из законов вероятности, может произойти лишь однажды примерно за сто пятьдесят восемь миллиардов сдач, причем это цифры для единственной руки, а никак не для четырех.
Норман кивнул. Карр восторженно улыбнулся:
– Других примеров приводить не буду. Все сводится к следующему: то, что мы неопределенно именуем «случайностью», есть итог взаимодействия ряда вполне конкретных факторов – в основном расклада карт и привычных способов тасовать колоду. – Вид у Карра был столь торжественный, словно он только что вывел базовое уравнение теории относительности. – Порой в сдачах нет ничего особенного, а порой они принимаются безумствовать – длинные масти, пропуски и тому подобное. Иногда карты упорно ложатся на север и на юг, а иногда – на запад и на восток. Везение? Случайность? Тысячу раз нет! Это действие различных известных причин. Опытные игроки таким образом могут определить, у кого на руках ключевые карты. Они помнят, как сбрасывались карты при прошлой сдаче, как собирались вместе, они замечают, как перемешал их тасующий. И при следующем заходе они играют уже не вслепую! Все очень просто, просто до нелепости. Любой мало-мальски приличный игрок в бридж…
Мысли Нормана перескочили вдруг на предмет, имевший отдаленное отношение к рассуждениям Карра. А если распространить принцип профессора за пределы бриджа? А если предположить, что совпадения и прочие случайности отнюдь не случайны? Если допустить, что существуют люди, способные устраивать их по своему желанию? И это вполне естественно – так почему же его тогда бросает в дрожь?
– Интересно, что могло задержать Ганнисонов? – проговорил профессор Карр. – Не сесть ли нам за стол? Быть может, мы успеем сыграть один роббер, – прибавил он с надеждой.
Дверной звонок положил конец его упованиям.
Ганнисон выглядел так, будто не успел проглотить за ужином последний кусок, а Хульда держалась неприветливее обычного.
– Мы торопились изо всех сил, – бросила она Норману, который распахнул перед ними дверь.
Подобно обеим ранее пришедшим женщинам, она тут же отвернулась от него и подступила с приветствиями и расспросами к Тэнси. Норман испытал неприятное ощущение, похожее на то, которое ему пришлось пережить, когда они, только-только обосновавшись в Хемпнелле, впервые принимали у себя коллег. Тэнси казалась ему беззащитной рядом с тремя другими профессорскими женами.
«Ну и что? – спросил он себя. – По хемпнелловским меркам, агрессивность – первая женская добродетель. Здешние дамы, похоже, не спят ночами, размышляя, как им устранить тех, кто преграждает их мужьям дорогу к президентскому креслу.
А Тэнси… Но ведь Тэнси занималась именно этим; вернее, она говорила, что те занимаются именно этим. Она ни к чему не причастна. Она лишь…» Мысли Нормана перепутались, и он отогнал их подальше.
Игроки разбились на четверки.
Карты словно сговорились сегодня подтвердить теорию Карра. Сдачи были ничем не примечательными, неестественно рядовыми. Никаких длинных мастей; расклад исключительно 4-4-3-2 или 4-3-3-3. «Объявляю одну, беру две; объявляю две, сбрасываю одну».
Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 186
