— давайте наоборот: я буду червяком, а вы кротом. То есть вы уже и так крот конечно. Вот сейчас я быстренько пойду от вас, а вы меня должны догнать. Хотя нет, как же вы меня догоните, если я быстрее хожу. Тогда вы, получается правы — крот никогда не догонит червяка. Я, право, совсем уж с вами тут запуталась.
— Нет, Маша, — сказал снисходительно Крот, — просто вы сами убедились, что я был прав. Да к тому же вы сами сейчас сформулировали, что для того, чтобы крот догнал червяка, расстояние, пройденное кротом, должно равняться сумме расстояния, пройденного червяком, и тридцати вершинок. Путь крота = Путь червя + 30 вершинок. Но червяк ведь не останавливается, его путь постоянно увеличивается, значит и путь крота будет постоянно увеличиваться. А раз они постоянно увеличиваются, то достичь равенства невозможно!
«Да, — подумала Маша, наверное, это новая, восьмая задача тысячелетия. Но всё–таки, даже если и возможно делить расстояние до бесконечности, его всё равно можно пройти за конечное время. И в этом меня никто и никогда не переубедит!»
Глава 12. В которой Маша знакомится с деревянным зодчеством Лопухинки.
— Ну так вот, — продолжил Крот, — что я хотел сказать: вас приглашает в гости моя бабушка.
— Как это, — удивилась Маша, — она же под землёй живёт, как я туда попаду?
— А вы забыли про голубой листик.
— Но даже если я съем листик, то стану ростом лишь в половину вашей вершинки, и всё равно никуда не пролезу ни в какую нору.
— Ну так можно после первого листика, съесть второй, а потом третий, и тогда вы уже точно пройдёте куда угодно, — сообщил Крот.
— А что, если действие листика вдруг прекратится под землёй, и я обратно там увеличусь, я же никогда оттуда не выберусь, — забеспокоилась Маша.
— О, тут вы не волнуйтесь, — успокоил её Крот, — действие голубых листиков прекращается во сне. Если вы не будете спать, то будете оставаться маленькой сколько угодно. Ну, или пока не съедите синий листик.
— Ну да, — согласилась Маша, — но только что я увижу под землёй, там же тьма кромешная?
— Нам темнота не помеха, — сказал Крот, — а для вас дорожку выложим личинками светлячков, да и парочку самих с собой возьмём, будут как фонарики.
— Тогда я согласна, — обрадовалась Маша, — мне это очень интересно. Но только не сегодня, уже поздно, бабушка будет волноваться, а завтра с утра я ей скажу, что пошла в поле цветы собирать, а сама сюда приду.
На том они и расстались. Маша отправилась домой, а тут как раз у ворот образовался Василий.
— Привет, Маша, это снова я, пойдём погуляем, я тебе деревню обещал показать.
— Пойдём, — согласилась Маша, заглянула в дом, пообещав бабушке вернуться до ужина, и отправилась на прогулку.
Как вы, наверное, помните, деревню Лопухинка образовывали четыре десятка старых домиков, располагавшихся вдоль правого берега реки на возвышении и отстоящих друг от друга на пятьдесят — сто метров. (Для тех кто не знает, правый берег реки определить очень просто: если встать лицом по направлению течения, то он будет справа от вас.) Между домами и рекой шла дорога. Несмотря на уже почтенный возраст, домики выглядели ухоженными. Бабушкин дом был самый крайний, в начале деревни, и самый молодой среди них. Но, проходя дом за домом, глаза у Маши раскрывались всё шире и шире. Таких украшений, такой удивительной резьбы на домах раньше она никогда не видела. Вокруг окон, дверей, по окантовке крыш, над окнами — везде был причудливый резной орнамент.
— Ну что, нравится? — довольным голосом спросил Василий.
— Да как же такое может не нравится! — восхитилась Маша. — Да как же такое сохранилось, ведь им уже лет по сто, наверное?
— Наверное, — согласился Василий. — Мне дедушка рассказывал, что раньше деревня была больше раза в три, и жили в ней удивительные мастера — резчики по дереву. Его отец тоже был резчиком. И дом каждого мастера по внешнему убранству должен был ничуть не уступать дому другого резчика. Дедушка и меня потихоньку учит. Но после войны в деревне осталась лишь треть домов, поэтому они и раскиданы так далеко друг от друга, многие жители не вернулись с фронта, оставшиеся подались в город. И то, что сохранилось до наших дней, ты и видишь перед собой.
— А узоры на этих резных дощечках, окружающих окна, у всех разные, — заметила Маша.
— Это не дощечки, это наличники, — начал объяснять Василий. — В старину часть шлема в виде металлической маски, закрывающей и защищающей лицо от ударов, называлась ли́чник, позднее личи́на. Личиной, а потом и наличником стали называть и металлическую накладку с внешней стороны двери, которая закрывает замок. Задача наличника — защищать, предохранять. Наши предки считали, что окна, двери, ворота, через которые нечистая сила может проникнуть в дом, необходимо защищать, и окружали себя охранными знаками и заклинаниями. Поэтому наличники не только закрывали щели в окнах, но и защищали дом от злых сил и болезней. На них вырезали всевозможные знаки, превращавшие их в обереги.
Они шли вдоль домов, а Василий продолжала рассказывать:
— Вон, посмотри над окном резьба в виде солнышка — это было самое почитаемой божество у наших предков, а рядом с ним кони, потому что везут солнце по небу. Солнце символизирует богатство, радость и хорошую судьбу. Солнечные знаки охраняли владельца от болезней, несчастья, злого глаза. А вот фигурка с раскинутыми руками и ногами — это Берегиня, дарующая жизнь, защитница, хранительница домашнего очага. А вот эти узоры в виде волны — это знаки воды, без которой нет и жизни. Видишь, какие завитки на волнах — они закручивают злых духов и не дают им проникнуть в дом. Видишь ромбики с точками внутри, разделенные на четыре части — это вспаханное и засеянное поле, это знаки земли. А шестиугольная звезда в круге — это Перуново колесо — защищает от гнева Перуна–Громовержца.
Кроме всего этого Маша видела галочки, стрелочки, разные цветочные орнаменты, зверюшек. И каждый имел значение, оберегал от чего–то или способствовал чему–то. Уж, например, оберегал зерно от мышей, голубь — сохранял чистоту души и помыслов, цветы — несли новую жизнь.
Где–то посередине дорога образовала полукольцо,
