Не полыхали пожарища и не тлели дома.
Алексавель — он же Александр, перекинувшись опять в крупного черного дракона, спешил догнать караван.
Мощно и размеренно работали крылья, но тревога только усиливалась, а сердце билось как сумасшедшее в ожидании. Он помнил их первую встречу. Помнил, как, увидев ее первый раз, не мог оторвать взгляда от хрупкой девушки с изумительной улыбкой и ласковыми глазами. Помнил, как доверчиво она вложила свою маленькую ладошку ему в руку, как поверила в его любовь и не оглядываясь пошла по жизни рядом с ним. Он помнил, с какой любовью и радостью она всегда встречала его дома. Как он, детдомовский парень, ожил душой возле нее, как поверил в то, что и его можно любить не за что-то, а просто потому, что он есть. Ведь полюбили они друг друга просто, встретившись глазами, и больше уже не смотрели ни на кого другого. Неправда, что любят за твердый характер и красоту, за положение в обществе и большие деньги, настоящая любовь не за что-то, а вопреки.
Любишь, значит принимаешь таким, какой есть, со всеми достоинствами и недостатками. Именно ради такой любви и стоит жить. Именно ее и стоит ждать.
Не все обладают терпением, не все могут ее дождаться и сохранить. Как же иной раз тяжело ее сохранить. Многие не заметят, не поймут и пройдут мимо самого дорогого, что встретилось в их жизни и только очень немногие сразу поймут и оценят самый дорогой подарок судьбы.
Сначала он попытался настроиться, и звал свою пару, но не получив отклика, вспомнил, что девочка просто человеческий подросток с небольшой примесью эльфийской крови, а значит при всем желании она его не услышит.
Тревожило его другое.
Почему раньше он чувствовал, как его зовут, ощущал тревогу, испуг, неуверенность и даже панику иногда, а сейчас все будто отрезало? Что произошло? Где она? Помнит ли его? Будет ли ждать встречи, искать его? Ее зов на костре, что это? Означает ли он сохранение памяти о предыдущей жизни, или это были просто остаточные эмоции при переносе души в другой мир? Почему она теперь не разговаривает? Неужели ничего не помнит? А если не помнит и поиски затянутся, ведь тогда можно и опоздать! Она может влюбиться в другого, или нет? Как ее искать, если он даже ни разу внимательно не рассмотрел ее лицо и не видел ее глаза?
Все эти вопросы выворачивали его душу наизнанку. Последнее время он привык жить только холодным рассудком, лишь иногда мимолетно поддаваясь эмоциям. Душу уже давно окутывал кокон безразличия и усталости, и с каждым годом он становился все плотнее. А тут вдруг за несколько часов покров спокойствия и безразличия буквально с кровью сорвало с души, которая билась и трепетала, ощущая потерю и надежду на благополучный исход.
Одно он знал точно, как только он ее найдет, то невзирая ни на что уже не отпустит.
Оставаясь в облике дракона, Алексавель двигался напрямую к конечному пункту прибытия нужного ему каравана.
Всего несколько раз он отвлекался от своей цели, чтобы перекусить и немного отдохнуть, затем опять взлетал и летел вперед.
Ближе к вечеру третьего дня пути он, наконец, увидел город, к которому так стремился. Облетев его по кругу, он заметил, как в восточные ворота города не торопясь заходит большой караван. Торопливо опустившись недалеко от городских ворот, он перекинулся на глазах у ошарашенных стражников и беспрепятственно вошел в город.
Еще через час, сидя за столом в зале постоялого двора, он слушал рассказ главы каравана об интересовавшем его подростке.
— Извините, господин, но ребенка, о котором вы спрашиваете, в караване нет, — сказал глава и, заметив нарастающее как снежный ком раздражение дракона, поспешил объясниться: — Он ушел. Ушел по собственной воле. В пути он все время шел вместе с нашим кашеваром, Ермашем, и помогал ему. В начале было пару недоразумений, связанных с немотой парнишки и недопониманием моих правил одним из купцов, но все благополучно разрешилось, и дальше мы продолжали свой путь спокойно. Мальчишку никто не трогал, я за ним приглядывал. В середине нашего пути мы направлялись в пригорье через окраину Дикого леса. Вы же знаете, господин, что мы, люди, не рискуем слишком углубляться в этот лес, нехорошие слухи ходят о нем на нашем материке, но на наше удивление именно там на наш обоз напали разбойники. Шайка была большая, но состояла из различного сброда, и мы с ними справились, а когда заново пустились в путь, то Ермаш сказал мне о том, что Дан нас покинул. Больше я ничего не знаю. Если хотите, то я подзову к нам кашевара, он общался с пацаном больше моего. Может еще чего расскажет.
— Зови, — процедил сквозь крепко сжатые зубы его собеседник.
Торопливо поднявшись со своего места, Вард поспешил найти своего повара, надеясь на то, что тот еще не успел уйти, шляться по городу. Ему повезло. Он заметил уже уходящего Ермаша. Он окликнул его и направил к необходимому столику, а сам поспешил уйти подальше. Разъяренный дракон страшное зрелище, а судя по накатывающей на всех окружающих панике, настроение у представителя этой расы начинает резко портится.
Обеспокоенный поведением главы каравана, но внешне невозмутимый Ермаш подошел к указанному столу и спросил разрешения присесть. Получив его он, разместился на указанное кивком место и вопросительно посмотрел на господина, сидевшего напротив. Определив по глазам, что его собеседник дракон и не просто дракон, а разгневанный, он внутренне содрогнулся, но внешне смог удержать на лице спокойствие:
— Расскажи мне подробно про мальчика, который сопровождал ваш караван и объясни, куда он потом делся? — прогрохотал голос Алексавеля.
— С начала пути в нашем караване появился парнишка лет двенадцати, очень худенький, но смышленый и трудолюбивый. Звали мы его Дан. Помогал он мне готовить, таскал воду и хворост, следил за костром, мыл котлы.
Помогал в меру своих силенок. Малец очень симпатичный, с копной русых, неровно обрезанных волос в надвинутой на глаза шапке. Сначала я принял его за неряху из-за его перемазанного лица, но затем заметил, что он специально мажет его сажей и кривится при этом. Видимо ходить, как замарашка, ему не нравилось.
Приглядевшись к нему получше, пока он спал, я сообразил, что так он пытался скрыть свое миловидное лицо, а низко надвинутой шляпой прикрывает изумительные по красоте глаза. У мальчика где-то в родне отметились эльфы, вот глазки ему в наследство и достались. Сначала, как и все, я долго думал, что малыш немой, но однажды ночью проснулся от чьих-то рыданий и не сразу понял, что плачет Дан. Плачет взахлеб во сне и не просыпается.
Затем я ясно расслышал, как он кого-то завет. С той поры я еще несколько раз просыпался от его вскриков, ему снились кошмары, связанные с огнем. Через несколько дней утром я предупредил его о том, что он разговаривает во сне и что ему нужно или начинать общаться со всеми или, если он хочет сохранить свою тайну, отстать от каравана в одном из городов. Через пару часов я заметил, как он начал собирать свой мешок и дал ему в дорогу кое-какие мелочи, думая, что в ближайшем городе он и останется, но в тот момент мы двигались по лесу и на нас напали разбойники. После нападения, я заметил, что его в караване нет. Сначала испугался и начал искать, но затем обратил внимание на отсутствие его мешка и понял, что мальчишка ушел по собственному желанию. Я не стал привлекать всеобщее внимание к его отсутствию. Сказал об этом только главе каравана, а наши спутники заметили его исчезновение только в городе и до сих пор все считают, что в городе он и сбежал, а про то, что он умеет говорить, я не сказал даже главе, только вам. Это все.
