Малышка Гарриет с громким чмоканьем отрывается от материнской груди, и леди Шад тянется за куском хлеба с маслом.
— Сомневаюсь, дорогой, что викарий намеревался развратить ее.
— В таком случае ему следовало обратиться к ней как к честной девушке, — заявляет лорд Шад. — Ты роняешь крошки ребенку на голову.
— А вдруг мисс Прайс горит желанием изучать классическую филологию? — вопрошает миссис Марсден. — Увы, мои познания в этой области крайне скудны.
— Джон и сам может ее обучать. Ему это пойдет на пользу, — говорит лорд Шад.
А почему никто не спрашивает меня, хочу ли я учить латынь и греческий? — подает голос Амелия. — Я даже не знаю, зачем они мне, более того — зачем они Джону, хотя, очевидно, джентльмену они необходимы, чтобы преуспеть в профессии. Но я бы с удовольствием позанималась с Джоном.
Она выглядит обеспокоенной. Амелия может сидеть в гостиной, но ее положение в доме, так же как и положение ее брата, очень неопределенное. Она молода и красива, у нее есть карманные деньги — она подрабатывает птичницей, — и хотя официально является дочерью кучера мистера Прайса и его супруги, всем известно, что она незаконнорожденная дочь — и чья именно, тоже все знают. Брак е викарием или управляющим вроде меня — это предел мечтаний для нее, если только лорд Шад не назначит ей какое-нибудь приданое. А что до профессии… Я вспоминаю собственную высокопарную речь, обращенную к Софи, и ерзаю на месте.
— А вы, Бишоп, что думаете? — долетает до меня вопрос лорда Шада.
— Простите, что?
— Я спросил, какого вы мнения насчет образования для женщин?
Должно быть, это самый подходящий момент, чтобы загладить свою вину перед Софи, хотя я ума не приложу, как это сделать, не краснея и не выставляя себя полным идиотом или и того хуже — лицемером.
— Я к нему очень положительно отношусь, милорд. Моя матушка говорит, что, научившись читать и писать, она стала той, кем она сейчас является, что именно знания дали ей возможность подняться по служебной лестнице. Но она получила образование не потому, что таково было ее право или желание, а потому только, что ее отец хотел видеть дочь просвещенной.
— Я так понимаю, ваш дед — выдающийся человек, — говорит лорд Шад. — Он, наверное, и сам был образованным человеком?
— Он был благородного происхождения. Мать моей матери была его рабыней.
Ну вот, в порядке искупления мне пришлось открыть постыдные тайны своего происхождения.
За столом воцаряется молчание. Его со странной смесью теплоты и неловкости прерывает леди Шад:
— Бишоп, подержите малышку? Хочу выпить чаю. — Она передает мне Гарриет и смотрит на меня с нескрываемым любопытством. — А по вам не скажешь, что вы черный.
Я беру на руки прелестную Гарриет. Она нежно воркует.
— Я пошел в отца, мэм, — признаюсь я.
— А, тогда понятно. А знаете, Бишоп, вам самое время заводить своих — я имею в виду детей. Вероятнее всего, не все они будут черными.
— Мэм, — вмешивается лорд Шад, — оставьте человека в покое, и Бога ради, хватит рассуждать о его будущих отпрысках. У вас что, совсем нет чувства такта?
— Если и есть, Шад, то совсем чуть-чуть, вы должны были уже это понять. Я вспомнила о котах с кухни. У нас был рыжий кот, который устраивал засады на дверях, прыгал оттуда на голову и таким образом сильно нас пугал. Не все его котята были рыжими. Вот я и подумала, что у Бишопа…
— Но моя мать не «синий чулок». — Леди Шад уже рассуждает обо мне, как о племенном жеребце, и я спешу это прервать. — Она не умеет вести бухгалтерию и читает только модные журналы, но она очень решительная, энергичная и здравомыслящая женщина. Я списываю это на счет образования.
— Надеюсь, я вас не обидела. — Леди Шад накрывает ладонью мою руку.
— Не сильно, мэм. Мы обмениваемся улыбками.
Гарриет у меня на руках громко рыгает.
— Я не желаю выставлять себя последним дураком, вызывая на дуэль собственного управляющего, — заявляет лорд Шад. — Поэтому прошу вас, мэм, хватит нежностей. — Он обращается к миссис Марсден (теперь я думаю о ней как о миссис Марсден, по крайней мере пока она находится в этом доме, что, я надеюсь, продлится не дольше часа) и, к моему ужасу, говорит: — У Бишопа с леди Шад в некотором роде отношения интимные. Он принимал у нее роды.
— И грохнулся в обморок. — Леди Шад легонько пихает меня локтем.
Господи, будь милосерден!
Софи
Я точно знаю: Бишоп раскроет мою тайну. Я уверена, он подозревает, что я специально последовала сюда за ним, и страшно жалею, что не додумалась заранее уточнить у его матери, в каком именно поместье он служит. (Хотя если бы я стала ее расспрашивать, разве она не решила бы, что я им заинтересовалась?)
Я сижу в обшарпанной гостиной, и хоть я и провела в этом доме неполный час, мне уже совсем не хочется уходить. Мне очень, по душе пришлась эта семья. Дети очаровательны, лорд Шад очень добр, а от леди Шад я вообще без ума. Прямолинейная и несколько приземленная, она очень остроумна и мудра, и к тому же красива, хотя явно не особенно следит за своей внешностью. Вместе они вызывают восхищение. Ясно, что этот брак был заключен по любви, и ни рождение троих детей, ни частые отлучки лорда Шада по делам в Лондон не притупили остроты их чувств.
К моему удивлению, Амелия вовсе не деревенская клуша. Она скромна и очаровательна, и я искренне надеюсь, что поет она так же красиво, как говорит.
Мне нельзя уезжать. Я вижу, как нервничает Бишоп, как силится перехватить взгляд хозяина дома. Его откровенная исповедь и уважение к матери вызывают у меня восхищение, а мысль о том, что ему довелось выступить в роли повитухи, интригует. Подозреваю, что он немного влюблен в леди Шад — они так уютно себя чувствуют в обществе друг друга, что она даже ребенка при нем кормит — и я уверена, что лорду Шаду об этом известно.
Гарри ставит блюдце и чашку на небольшой столик, откашливается и встает. Я, готовая держать оборону, тоже встаю.
— Если позволите, милорд, — начинает он, — я…
— Ну конечно же, проследите, чтобы миссис Марсден устроилась с комфортом. И приглашаю вас обоих на ужин.
Гарри с деревянной спиной направляется к двери и открывает ее. Я киваю ему и улыбаюсь.
Едва дверь закрывается за нашими спинами, мы резко разворачиваемся друг к другу, как готовые сцепиться псы.
— Какого черта вы здесь делаете?! — возмущается он.
— Я получила это место при посредничестве графини Дэхолт.
Похоже, мои слова его не впечатлили.
— Вы должны немедленно уехать.
— Разумеется, я этого делать не стану.
— Вы воспользовались вымышленным именем. Разве так поступают честные женщины?
