предпочитаю работать в одиночку. — Майя Кейси посмотрела свысока на Кэт. От нее пахло пачули. — Он упоминал, что может заглянуть, и я подумала, раз «Шоу уродов» здесь, — она указала на Эврику, — могли бы знать —
— Я не знаю. — Эврика теперь вспомнила, что Брукс — единственный человек, которому она рассказала про ее договоренность с тренером. Он не говорил ей, что собирается прийти на соревнование, но, если бы он пришел, это было бы очень мило с его стороны. Мило, пока не появляется Майя; и затем все портится.
Когда Эврика проходила мимо, что-то ударило ей в затылок, немного выше хвоста. Она медленно развернулась и увидела, как ладонь Майи возвращается в привычное положение. Щеки Эврики горели. Голова болела, но гордость была превыше всего.
— Ты хочешь что-то сказать, Майя, может быть в мне в лицо?
— О. — Хриплый голосок Майи смягчился. — На твоей голове сидел комар. Знаешь, они являются переносчиками болезней, слетаются на стоячие воды.
Кэт фыркнула, хватая руку Эврики и направляясь в сторону поля.
— Ты — единственная, кто распространяет комаров, Майя. — Она крикнула через плечо. — Позвони нам, когда будешь давать стендап-концерт.
Самое печальное, что когда-то Эврика и Майя были друзьями до того, как начали ходить в Евангельскую школу, до того, как Майя вступила в подростковый возраст темноволосым ангелом и вышла недостижимой богиней готов. Когда им было по семь лет, они вдвоем играли в университетском театре, в летнем лагере. Они каждый день обменивались обедами. Эврика не задумываясь меняла тщательно приготовленный отцом бутерброд с индейкой на бутерброд Майи с белым хлебом, желе и арахисовым маслом. Но она сомневалась, что Майя помнит это.
— Эстес! — раздался пронзительный крик тренера Спенс — Эврика точно это знала.
— Давайте сделаем это, тренер, — пылко ответила Кэт.
— Я любила твои зажигательные речи, — тренер крикнула Кэт. — В следующий раз попробуй немного больше присутствовать, чтобы я могла их слышать чаще. — Прежде тем как тренер могла продолжить ругаться дальше, она заметила Эврику около Кэт. Ее голос смягчился, но выражение лица осталось прежним.
— Рада, что ты здесь, Будро, — сказала она, проходя мимо, в то время как другие студенты поворачивали свои головы. — Как раз вовремя для быстрой фотографии перед гонкой для школьного альбома.
Все посмотрели на Эврику. Ее лицо до сих пор красное от стычки с Майей, а взгляды стольких людей вообще вызвали клаустрофобию. Несколько ее одногруппников перешептывались будто Эврике не повезло. Дети, которые раньше были ее друзьями, теперь боялись ее. Возможно, они не хотели, чтобы она возвращалась.
Эврика чувствовала будто ее обманывают. Школьный альбом не был частью уговора с тренером. Она заметила фотографа, человека пятидесяти лет с коротким черным хвостиком, устанавливающего огромную аппаратуру для вспышки. Она представила себя, встающей в одну линию с остальными детьми и ярко ослепляющий свет в лицо. Она представила, что фото будет напечатано в трехстах школьных альбомах, и как будущее поколение переворачивает страницы. До аварии, Эврика никогда не раздумывала о позировании перед камерой дважды; ее лицо улыбалось, ухмылялось, посылало воздушные поцелуи на всех страничках друзей в Фейсбуке и Инстаграме. Но сейчас?
Долговечность, которое подразумевается под этим единственным снимком, заставило Эврику почувствовать себя самозванкой. Это вызывало желание бежать. Ей нужно уйти из команды прямо сейчас, до того, как появится какая-либо еще документация, по которой ей предназначено бегать в этом году. Она представила ложь, скрываемую в резюме средней школы — клуб латыни, команда по бегу, занятия по этике. Вина выжившего — единственное, чем Эврика занималась во внеучебное время, вообще не была в этой папке. Она напряглась, так чтобы скрыть дрожь в теле.
Рука Кэт оказалась на плече Эврики.
— Что случилось?
— Я не могу быть на этой фотографии.
— Почему?
Эврика отступила на несколько шагов.
— Просто не могу.
— Это всего лишь фотография.
Взгляды Эврики и Кэт устремились ввысь, в то время как резкий раскат грома сотряс поле. Над трассой распахнулась стена облаков, начал лить дождь.
— Просто отлично! — крикнула тренер, смотря на небо. Фотограф побежал укрывать свое оборудование тонким шерстяным пиджаком. Вокруг Эврики команда рассыпалась, словно муравьи. Сквозь дождь Эврика разглядела стальной взгляд тренера. Она медленно помотала головой. Это означало: «Мне жаль, но в этот раз я действительно ухожу».
Застигнутые штормом, некоторые дети смеялись. Другие — кричали. Через несколько мгновений Эврика промокла. Сначала дождь бил холодными каплями по ее коже, но потом, когда она насквозь промокла, тело согрелось, как будто она плавала в воде.
Она едва могла видеть поле. Потоки дождя выглядели словно кольчуга. Послышался тройной свист от толпы Манора. Тренер Спенс трижды свистнула в ответ. Это было уже официально: шторм выиграл соревнование.
— Все внутрь! — крикнула тренер, но команда и так уже бежала к раздевалкам.
Эврика шлепала по грязи. Она потеряла Кэт. На полпути через поле, она увидела какое-то мерцание в уголке глаза. Она повернулась посмотреть на мальчика, стоящего там одного, чей взор был устремлен вверх.
Эндер. Она не понимала, как могла четко его видеть, когда остальной мир вокруг нее превратился в Ниагарский водопад. Затем она заметила странную вещь — Эндер не был мокрым. Дождь ниспадал вокруг него, барабаня по грязи у его ног. Однако его волосы, одежда, руки и лицо были сухими, такими же сухими, когда он стоял на пыльной дороге и дотронулся поймать ее слезу.
Глава 6
Укрытие
К тому времени как Кэт подвезла Эврику к дому, дождь уменьшился от потопа до ливня. Позади них, на главной дороге, зашипели шины на мокром асфальте. Бегонии на папиной клумбе затоплены. Воздух сырой и терпкий от соляного купола южнее к Лафайетту, где табаско получает свою остроту.
Дойдя до порога, Эврика помахала Кэт, которая ответила двумя гудками. Старый Линкольн Континенталь отца находился на подъездной дороге. Вишнево-красная Мазда Роды, к счастью, нет.
Эврика повернула ключ в бронзовом замке и толкнула дверь, которая всегда застревала во время шторма. Было легче открыть изнутри, где ты можешь тем или иным образом подвигать ручкой. Снаружи ты должна проталкиваться как полузащитник.
Как только она оказалась внутри, Эврика сбросила промокшую обувь для бега и носки, заметив, что остальные в семье сделали тоже самое. Кроссовки на липучках ее сводных брата и сестры разбросаны во всех углах прихожей. Их маленькие носочки валялись скомканными, словно растоптанные розы. Не развязанные шнурки тяжелых, черных, рабочих ботинок отца оставили короткие змейки грязи на мраморной плитке, ползущих к тому месту, где он скинул их, при входе в кабинет. На стене с деревянных крючков капали
