после чего изо рта вытекла струйка крови. Лёгкое повреждено? Или просто язык прикусил от удара.
— Чем тебе помочь?
— Рюкзак, — он указал пальцем на свой рюкзак.
Когда я дал ему в руки, он полез внутрь, открыл его и, вынув настойку, отхлебнул глоток. Нельзя же, наверное, так часто принимать, передоз будет, подумал я, но фармацевт знал лучше.
— Тащи меня в дом лепилы, — прохрипел он, после чего закрыл глаза.
Я облегчённо вздохнул и, подобрав вещи, подхватил его на руки и понёс. Нести было не тяжело, весил он килограммов пятьдесят с небольшим. А то, что в дом врача нести сказал, это хорошо, значит, уверен, что будет жить. Его по-хорошему заштопать нужно, в доме врача наверняка есть операционная и все необходимые материалы. Вот только кто будет это делать?
Когда вышли на улицу, я увидел, что над горизонтом в самом деле поднимается солнце, мёртвый город уже не кажется таким мёртвым, а мир приобретает краски. Вот только полностью небо не очистилось, тучи продолжали кружить, а ветер крепчал с каждой минутой.
В доме врача всё было как прежде, никто сюда не приходил, видимо, лекарства не заинтересовали даже мародёров, а про спирт и наркотики они ничего не знали.
— Куда дальше? — спросил я, не особо рассчитывая на ответ.
— Вон там, дальше по коридору, — голос его был едва слышен, — операционная, там на стол положи, только раздень сперва.
Раздел я его быстро, кое-где, если одежда не поддавалась, просто разрезал её ножом. Потом положил на стол и попытался рассмотреть раны. От увиденного слегка растерялся. В бедре глубокая колотая рана, левая лопатка располосована тремя параллельными рубцами, очень глубокими, как от ножей. Но главная рана на левом боку, продольный разрез от подмышки до таза, кровь продолжает вытекать, а в районе живота уже начинают выпирать внутренности.
— И что делать? — спросил я у беспамятного товарища.
— Спиртом промой раны, — прошептал он. — Бок зашивать придётся, вон там инструменты, тот ящик, должны быть стерильные, но ты их в спирте тоже прополощи. Нитки, игла, йод, просто зашивай, как умеешь. Края раны стянуть надо.
На этом силы его закончились, он сделал выдох и отключился. А я, отыскав всё необходимое, принялся за работу. Сначала рана на боку. Тут без вариантов, если с ней справлюсь, пациент будет жить. Сначала промыть. Поливать спиртом из склянки было неудобно, поэтому перелил едкую жидкость в небольшую плошку, макнул туда тампон и протёр рану. Потом повторил, добавив спирта. Потом отыскал склянку с йодом и стал намазывать кожу вокруг раны, вот уж не хотелось бы после спасения пациента потерять его от заражения крови.
Потом, вовремя вспомнив наставления барыги, имя которого так и не узнал, вынул пузырёк с лечебным зельем. Вот эта дрянь, зелёная. Кровотечение должна остановить. Нанёс немного на ватный тампон и тщательно смазал рану по всей длине. Надо же, кровь больше не текла. Так, дальше что делать?
А дальше нужно стянуть края раны и зашить. Нитки — вот они. Кривая игла, а ещё можно их йодом пропитать. Я так и поступил. Вспомнил, как мне в детстве зашивали разорванную ногу. Короткие нити продевали с двух сторон, а потом стягивали и завязывали узлом. С великим трудом, дрожавшими от усталости и напряжения руками, я смог проткнуть кожу, продеть иглу и вынуть кончик с другой стороны. Вот, теперь вытянуть нить, ага, есть, теперь взять за концы и завязать. А как? Узлом или бантиком? Впрочем, какая разница, их потом всё равно разрезать. Отлично, ещё осталось раз сорок повторить, и пациент будет в порядке. Поначалу мне казалось, что ему больно, но потом я вспомнил, какая концентрация наркотических препаратов сейчас у него в крови, да он не почувствует, как ему голову ампутируют.
Работа заняла больше двух часов. Но теперь рана выглядела пристойно, внутренности не грозили вывалиться, а неровных швов я насчитал аж сорок семь. Теперь занялся другими ранами. Бедро я просто забинтовал, капнув внутрь лечебного зелья, раны на лопатке стянул несколькими скрепками, что нашлись среди прочего материала. Надо было и на боку их применить, да не увидел тогда. С ухом я понятия не имел, что делать, поэтому просто сшил два обрывка, как куски ткани, встык, надеясь, что срастётся. Если зарастёт рваная рана, то форма будет почти нормальной. Туда же, на ухо, полил оставшиеся капли зелья.
Глава шестая
Я никак не мог разобраться с суточным ритмом. Светлый день сменился ночью, небольшие прояснения на небе почти сразу затянуло тучами, а ветер снаружи снова начал завывать подобно голодному зверю.
Я уже третьи сутки (если верить золотым часам и моему Джи-шоку) находился в доме местного врача. У него, к счастью, сохранился большой запас керосина, благодаря чему я мог позволить себе сидеть при лампе. Заодно топил камин. До леса было далеко, да и больного я бросать боялся, пришлось сделать набег на соседние дома и притащить мебель. Её тут делали не из плитки, а из настоящего дерева, которое имеет свойство хорошо гореть. Потом ещё нашёл городской парк и спилил там пару молодых сосен. Дрова есть, на неделю мне точно хватит.
Раненый Евгений лежал почти всё время в отключке. Изредка я давал ему воду и лекарства, которые он просил. Он принимал это и снова засыпал. Утром третьего дня он снова открыл глаза и, слегка привстав, посмотрел на меня.
— Пить, — едва слышно попросил он.
— Женя, ты способен воспринимать реальность? — я встал и протянул ему стакан с водой.
— Да, — ответил он в перерывах между глотками.
— Тогда слушай, я не доктор, но даже я понимаю, что если человек не будет есть, то очень быстро умрёт. Твои раны неплохо схватились, но без еды они не заживут, да и сам ты скоро откинешь копыта. Извини, но мне придётся тебя шантажировать.
— Чего?
— Того, всю твою барбитуру я спрятал, а выдам только после того, как ты поешь.
— Не смогу, — он вернул мне пустой стакан и снова рухнул на подушку. — Желудок отвык, еда наружу выскочит.
На него было страшно смотреть, просто череп, обтянутый кожей.
— Бульон выпьешь?
— Ага, — сказал он, глядя в потолок.
Я прошёл на кухню и взял котелок с мясным бульоном, в котором плавали крошечные кусочки сухарей. Сварил из найденной в кладовке солонины.
Пил он долго, часто прерывался, чтобы отдышаться, потом снова пил, и так, пока не осушил котелок до дна. Уже хорошо, значит, жить будет. Солонина у меня ещё осталась, вечером сварю суп
