– Есть. Осталось только подбросить данные в центр медицины катастроф. Сегодняшним числом мы уже числимся погибшими в аварии опрокинувшейся электрички.
– Той, что сошла с рельсов утром? – уточнил Дмитрий.
– Да. В книге регистрации кремаций завтрашним днем стоит дата нашей кремации, всех троих.
– С ЦМК помочь не могу. Разве что дать вам липовую «корочку» журналистки, – пожал он плечами. – Но только в случае, если действовать вы будете осторожно.
– Это идея! Как раз и наскребу для вас информации по поводу этой железнодорожной аварии. Статью потом можете пристроить под любого журналиста, – воодушевилась я, но быстро угасла, переведя взгляд на бледное лицо Макса. – Мы не уедем без него, даже если этого будет мало.
– Дело ваше, – вздохнул Дмитрий.
В тот же миг из-за угла вырулила «скорая помощь». Фельдшер и водитель переложили Макса на носилки и вместе с нами довезли до частной клиники.
Мы спали с Ромкой, сидя на лавочке в коридоре, наотрез отказавшись покидать больничное учреждение. Сначала мы метались из угла в угол, тряслись от переживаний, роняли слезы. Но позже нас все же сморило. Через несколько часов из операционной вышли медики и сообщили, что все в порядке. Пришлось перелить много крови, трансфузия прошла успешно. Осталось только ждать.
Наутро меня нашел какой-то журналист и поздоровался.
– Я от Дмитрия Ивановича. Вот ваш бейджик и удостоверение на имя Грайвас А. А. В оригинале инициалы расшифровываются как Алексей Александрович, мое имя, но фамилия не склоняется, так что можете пользоваться ей, пока не отыграете ваш спор с начальником.
– Что? – удивилась я.
– Дмитрий Иванович поделился по секрету, что вы проспорили ему с супругой желание, и он отправляет вас на столь необычное дело. Вы не волнуйтесь! Я никому не скажу.
– Спасибо, – подыграла я смекалистому начальнику пресс-службы. – Я и правда слегка волнуюсь.
Оставив Ромку в клинике под надзором постовой медсестры, я отправилась завершать начатое нами дело.
В центр я зашла без помех. Спросила у диспетчера, где я могу найти ответственного по вчерашнему делу о сошедшей с рельсов электричке. Мне указали направление, и я направилась в нужную сторону. В руках у меня был планшет для бумаг и ручка. Под крепежом лежали чистые листы, под которыми я спрятала наши доказательства смерти.
«Тук, тук, тук», – постучала я скромно.
– Да? Войдите.
За столом сидел руководитель бригады скорой медицинской помощи, который вместе с коллегами участвовал в оказании помощи пострадавшим.
– Глеб Игоревич? Простите, вас беспокоят из газеты, – предъявила я выданное в пользование удостоверение.
Мужчина ознакомился с названием печатного издательства и впечатлился.
– Чем могу быть полезен? – пошел он мне навстречу сотрудничеством.
– Мы бы хотели узнать у вас последние подробности вчерашней утренней аварии на железной дороге.
– Ах, это. Конечно. Присаживайтесь, – указал он мне на стул напротив его стола. – Что конкретно вас интересует?
– Удалось ли установить причину аварии? – начала я издалека актерским тоном, приготовив авторучку для письма.
– Да. Дело в превышении скорости движения самой электрички на опасном повороте. За рулем находился молодой стажер, который упустил эту деталь.
– Уже известно точное число жертв?
– Пока еще нет, официальная цифра не вынесена. До сих пор многие пострадавшие находятся в крайне тяжелом состоянии. Часть из них вылетела в окна транспорта и была отброшена на проезжую часть, прямо под колеса машин. Так что мы до сих пор ведем подсчеты, – развел печально руками мужчина.
– Вы не могли бы огласить имена некоторых погибших или назвать какие-то приметы неопознанных? – задала я главный вопрос.
– Да, конечно. И вы бы нам очень помогли в этом. Жертв слишком много, а дел невпроворот. И это происшествие не единственное, – устало вздохнул руководитель, извлекая большую папку с фотографиями и некоторыми уже готовыми данными экспертиз.
Я резко закашлялась, вызвав озабоченность моего собеседника.
– Что с вами.
– Все… кхе… в порядке. Я просто… кхе-кхе… воздухом подавилась от переизбытка эмоций, – продолжала я содрогаться в кашле, держась за горло.
– Я принесу вам воды, – мужчина вынул пластиковый стакан и вышел за дверь к кулеру.
Вот и мой шанс! Я быстро извлекла наши снимки и результаты анализов и подложила в ту самую папку, примерно в середину.
– Вот, держите.
– Спасибо, – я сделала несколько глотков и отставила стаканчик, после чего мы продолжили беседу. На наших фотографиях он задержался, видимо что-то припоминая, потом жутко изумился, осененный догадкой, и попросил меня подождать минуту.
При мне он набрал телефонный номер в полицейское управление и заявил о том, что среди тел обнаружены разыскиваемые Варламова Ю. А., Варламов Р. А. и Морозов А. Л. После этого он сделал звонок в морг, на что получил ответ, что тел у них нет. На вопрос: «Куда они могли деться?» руководителю БСМП посоветовали позвонить в крематорий. Вот там-то и обнаружились «мы» под соответствующими регистрационными номерами.
– Мистика, – проговорил мужчина.
– Простите, – отвлекла я его. – Ничего, что я тоже напишу об этом? Думаю, наше издательство и канал были бы рады такой изюминке.
– Да, конечно.
Задав еще несколько рядовых вопросов, я откланялась.
– Вот! – протянула я журналисту Грайвас Алексею конспект и удостоверение, как только вернулась в клинику. – Спасибо. Передадите результаты Дмитрию Ивановичу? – спросила я с наигранной улыбкой.
– Конечно. Благодарю вас за столь ценный труд! – воскликнул он, как только увидел пометки о самых обсуждаемых лицах, то есть о нас.
– Мама! – выскочил Ромка. – Папа пришел в себя, и его перевели в обычную палату из реанимации!
Я сразу же влетела к нему и обхватила руку бледного Макса. Под глазами синие круги, лицо немного осунулось, но неизменная улыбка появилась на его лице, как только я зашла в палату.
– Максим, – расплакалась я от счастья.
– Юленька, привет, – ответил он слабым голосом.
Оно и понятно, ведь было задето легкое. Какое-то время мы молчали. Он лежал на больничной койке, а я сидела и прижимала его ладонь к своему лицу.
– Не реви, дурочка. Ведь я же сейчас с тобой, – произнес он знакомую фразу.
– Максим. Я все доделала, но поверят ли бандиты в нашу смерть? Ведь электричка разбилась утром, а на нас напали вечером.
– Малышка. Дуев – труп. Подтвердить то, что там, перед стоянкой такси, были именно мы, теперь некому. Вот увидишь. Пресса сделает свое дело, – все слова давались ему с огромным трудом, но он стремился меня успокоить. – Я бы, например, не поверил, что ту перестрелку отражал один мужик и женщина с ребенком.
