ходит не реже раза в два года. На кого? Соседям силу демонстрирует, набеги орд отбивает, союзникам помогает. К тому же смерть всегда рядом, так что люди привыкли и опасности воспринимают с философским терпением. Что, впрочем, не мешает им нервничать и беспокоиться о близких.
Оставаться в городе, в напряженной обстановке не хотелось совершенно, поэтому отец подрядился охранять посадниковых людей во время очистки трех прудов в предместьях.
Лично я под «тьмой» понимаю остатки биологического оружия, созданного Ушедшими Богами на свою голову. Они, в конечном итоге, спохватились и сумели остановить вышедшую из-под контроля разработку, но не уничтожили окончательно, а всего лишь ограничили. В результате на планете существует два биоценоза, один из которых настроен агрессивно по отношению ко второму — и подавил бы того окончательно, если бы не помеха в лице людей.
Темные растения (насколько их можно назвать растениями) пресную воду любят. По морю ходить можно, надо только держаться вдали от районов, где флора мутировала и сумела приспособиться к соленой водице. В крупных реках и озерах появляться смертельно опасно. Мелкие речушки, пруды, ручьи и прочие водоёмы по возможности чистят, уничтожая крупные «клубки», не позволяя им развиться, набрать силу.
Очищение диких территорий напоминает полноценную войсковую операцию, в обжитых землях процедура проходит намного проще. Группа человек из десяти ставит лагерь и методично прочесывает окрестности, находя и уничтожая все крупные узлы и изменившихся животных. Со зверушками проблем никаких — они на людей первыми нападают, словно обезумевшие. Немного сложнее с различными сплетениями, фактически являющимися источниками заразы, но при наличии в команде хорошего «нюхача», то есть сенсора, задача упрощается в разы. На осмотр приличного куска леса уходит суток трое, после чего чистильщики снимаются с места и уходят в иные края.
Зоны на день пути вокруг городков считаются чистыми, их проверяют каждый год и, если что находят, заразу немедленно уничтожают. Наш путь лежал относительно недалеко, в деревеньку под названием Шумы, чей проверяющий забил на обязанности и прошлый год занимался не пойми чем. Недавно деревенские нашли в прудах полностью созревшие клубки, сразу забили тревогу, староста стуканул в город. Как следствие, старого проверяющего сняли, назначили нового и прислали нас.
— Маленький какой-то.
— Здесь не пограничье, — откликнулся стоящий рядом отец. — Разрастись не успел. Не больше двух лет, видишь пятна на основании?
— Угу. Местные могли бы сами спалить.
— Пахари? Не, они не будут. Клубок только второй ступенью возьмёшь, а тех, кто её достиг, в деревнях нет. Боярину или тиуну княжескому деньги надо платить. Старосте дешевле в город сообщить и подождать немного, пока чистильщики доедут.
— Можно без воинских заклятий обойтись, — припомнил я уроки в Обители. — Вроде бы в третьем круге есть что-то подходящее.
— Есть, как не быть. Сложно это для них. Деревенские другим вещам учатся, они с тьмой дела иметь не любят.
Различия между горожанами и жителями сёл очень велики. Пахари сосредоточены на ежедневном труде, их мышление так или иначе вертится вокруг земли и того, что на ней растет. Детей в Обители они посылают редко, зато с охотой отдают в обучение старцам, изучающим природу и обычные растения. Ненадолго — только освоить основы. Полноценных воинов или просто мастеров, развивших плетение до уровня четвертого круга, среди них мало. Те, кто в силу характера на месте не усидит, отправляются в города и уже там стараются зацепиться, в основном пополняя бедные слободки, но некоторым удаётся чего-то достичь.
К нам подошел Петр, старшой, оглядел клубок и со вздохом превратил его в пепел. Хорошая работа, я аж позавидовал.
— Заяц ещё два нашел, — сообщил Петр. — Похоже, застрянем мы здесь.
— Да с самого начала ясно было, что придётся всю округу проверять, — пожал плечами отец.
— Оно так. Счастье, что клубки малые, давить легко. Среди вас нюхачей точно нет? Я бы доплатил.
— Сказано же — нет! Хватит уже!
Среди обычных людей ходит стереотип, будто среди порубежников чуть ли не каждый второй является сенсором. Это, конечно, далеко от правды, хотя в целом чувствительность к проявлениям энергии у нас повышенная. Её специально развивают тренировками, окружающая среда вынуждает. Однако, даже будь кто-то из нас нюхачём, отец всё равно бы отрицал. Нафига нам попадать в реестр и за бесплатно на княжество во всяких заварухах горбатиться?
— Нет так нет, — пошел на попятную Петр. — Просто очень уж не хочется здесь сидеть. В городе дел полно, церковь новую ставим, да и новости сюда долго идут.
— Церковь? — переспросил Ратибор. — Ну да, ты ж христианин. А со старой что?
— Сгорела. Пожгли её ироды.
Петр — редкая птица в наших краях. Христиан мало, даже на юге и западе, где существуют их крупные общины. Ничего не скажу насчет дальних краёв, просто не знаю, какая там обстановка, но в известной мне ойкумене прочно царствует культ Ушедших. Христианство, ислам, язычество во всех формах являются религиями маргинальными и весомого влияния на общественную жизнь не оказывают. Сложившееся положение объяснимо — Ушедшие привели сюда людей из того, первого мира, научили выживать, дали законы и знания. Плоды их трудов очень даже осязаемы и очевидны. Их оппонентам просто нечего предложить пастве сопоставимого, чудо, что вообще кто-то продолжает верить в старых богов.
Нам тоже не хотелось задерживаться на природе слишком долго. Не то, чтобы мы стремились вернуться в Березов, но в столицу и новости приходят быстрее, и событий побольше, и ночевать там теплее. Поэтому в ответ на предложение поучаствовать в обходах наравне с чистильщиками отец ответил согласием. Каждый день мы с самого утра обходили лес, обычный, березовый (в смысле, деревья действительно белого с черным цвета, форма листьев чуть отличается), искали клубки в компании нюхача, попутно уничтожая встречающиеся темные растения. Без клубков поблизости они засохнут или переродятся в нечто приличное, однако некоторые могут послужить основой для нового клубка, так что лучше спалить.
Тем более, по лесу люди ходят, и не все из них способны вовремя разобрать, что вон тот куст голой рукой трогать нельзя, отравишься. Или что неприметная лоза выстреливает острые шипы в любое живое существо, проходящее поблизости. Если шипы вовремя не вырезать, они начинают прорастать в плоть, убивая носителя.
Впрочем, кое-кто из местных в особенностях темных растений разбирался не хуже нас. Однажды мы, забредя в укромную ложбинку, наткнулись на сосну с торчащей из неё фиолетовой веткой. Это уже не столько флора, сколько колония своеобразных насекомых, прикрепляющихся к дереву и высасывающие из него соки, ну и по окрестностям партии добытчиков рассылает. В привязанный к ветке туесок
