Вообще-то мне пора идти. А ты?
— Выходной день. Я отсканирую этот материал в офисе и отправлю тебе по электронной почте, — сказал Страйк, указывая на картонную папку с документами, которую Колин Эденсор передал Робин.
— Отлично, — сказала Робин. — Тогда до завтра.
Глава 6
Шесть на четвертом месте означает:
Завязанный мешок.
Ни порицания, ни похвалы.
И-Цзин или Книга Перемен
Робин провела шестиминутную прогулку от станции “Золотой лев” до станции “Грин-парк”, занимаясь тем, что она решительно приучила себя не делать последние восемь месяцев: размышлениями о Корморане Страйке в любом контексте, кроме работы и дружбы.
Долгожданное осознание того, что она влюблена в своего партнера по работе, пришло к Робин Эллакотт в прошлом году, когда она узнала, что у него был роман, который он тщательно скрывал от нее. В этот момент Робин решила, что единственное, что можно сделать, это разлюбить, и именно в духе этого несколько недель спустя она согласилась на первое свидание с Райаном Мерфи.
С тех пор она делала все возможное, чтобы держать внутреннюю дверь наглухо закрытой для всех чувств, которые она могла испытывать к Страйку, надеясь, что любовь увянет и умрет от недостатка внимания. На практике это означало, что, оставаясь наедине с собой, она решительно отгоняла от себя мысли о нем и отказывалась от сравнений между ним и Мерфи, как это пыталась сделать Илса в день крестин. Когда, несмотря на все усилия, в голову лезли непрошеные воспоминания — то, как Страйк обнимал ее в день свадьбы, или опасный пьяный момент у бара “Ритц” на ее тридцатилетие, когда он дернулся, чтобы поцеловать ее, — она напоминала себе, что ее партнер-детектив — человек, вполне счастливый в одинокой жизни, перемежающейся романами с (обычно роскошными) женщинами. Ему был сорок один год, он никогда не был женат, добровольно жил один в спартанской мансарде над офисом и имел глубоко укоренившуюся склонность возводить барьеры на пути к близости. Хотя в отношении Робин эта сдержанность несколько ослабла, она не забыла, как быстро она вернулась после той ночи в “Ритце”. Короче говоря, Робин теперь пришла к выводу, что чего бы она ни хотела когда-то, Страйк никогда не хотел этого.
Поэтому ей было приятно и легко находиться рядом с Мерфи, который так явно хотел быть с ней. Помимо того, что сотрудник уголовного розыска был красив и умен, их объединяла работа следователя, что составляло весьма приятный контраст с высокооплачиваемым бухгалтером, с которым она развелась и который никогда не понимал предпочтений Робин в отношении эксцентричной и при том небезопасной карьеры, как считал Мэтью. Робин также наслаждалась тем, что у нее снова есть сексуальная жизнь: более того, эта сексуальная жизнь была гораздо более удовлетворяющей, чем та, что была у нее с бывшим мужем.
И все же между ней и Райаном оставалось что-то такое, что ей было трудно определить. Осторожность — пожалуй, лучшее слово для выражения этого чувства, и, как она была уверена, оно проистекает из того факта, что у них обоих за плечами был развалившийся брак. Оба знали, как сильно могут ранить друг друга люди, находящиеся в самых интимных отношениях, и поэтому относились друг к другу с осторожностью. Будучи более мудрой, чем в годы отношений с Мэтью, Робин старалась не говорить о Страйке при Райане, не упоминать о его военном прошлом и не рассказывать историй, выставляющих его в слишком забавном или привлекательном свете. Теперь они с Мерфи поделились множеством подробностей своей истории, но Робин понимала, что она, как и Райан, предлагает отредактированную версию. Возможно, это неизбежно, когда тебе исполнилось тридцать лет. Открыть свое сердце Мэтью, с которым она познакомилась в школе, было очень легко: хотя в то время она считала, что рассказывает все свои секреты, оглядываясь назад, она понимала, как мало на тот момент ей нужно было рассказать. Робин потребовалось полгода, чтобы поговорить с Райаном о жестоком изнасиловании, положившем конец ее университетской карьере, и она умолчала о том, что одним из главных факторов краха ее брака была постоянная ревность и подозрительность Мэтью по отношению к Страйку. Райан, в свою очередь, никогда не рассказывал о том, как он пил, и, как она подозревала, не слишком подробно описал то, как он расстался со своей бывшей женой. Она предполагала, что эти вопросы рано или поздно будут обсуждаться, если отношения продолжатся. А пока личная жизнь без ревнивых ссор и колючих обид была очень приятным изменением.
При всем этом размышления об эмоциональном подтексте разговора со Страйком не могли принести никому пользы и заставляли Робин чувствовать себя нелояльной по отношению к Мерфи. Страйк, вероятно, чувствовал себя в безопасности, говоря такие вещи, как “ты всегда отлично выглядишь” и “я рассказал о тебе своей сестре”, потому что теперь у нее были постоянные отношения с другим мужчиной. Спустившись на станцию, она твердо сказала себе, что Страйк — ее лучший друг, не более того, и вернулась мыслями к работе в Бекслихите.
Глава 7
Эта гексаграмма указывает на ситуацию, в которой принцип тьмы, будучи устраненным, скрытно и неожиданно вновь проникает изнутри и снизу.
И-Цзин или Книга Перемен
Страйк намеревался вернуться в офис, как только допьет свою пинту пива, но в “Золотом льве” было так приятно, что ему пришло в голову, что он с таким же успехом может читать документы, предоставленные Колином Эденсором, там, где также есть пиво. Поэтому он купил себе вторую пинту пива и при первой же возможности пересел с барного стула на освободившуюся кожаную скамью за столиком пониже, где и раскрыл папку. На самом деле верху стопки бумаг лежало длинное письмо сэру Колину от покойного Кевина Пирбрайта.
Уважаемый Колин,
Заранее прошу прощения, если получилось длинно, но вы спрашивали о том, как моя семья связана с Всеобщей Гуманитарной Церковью, как я ее покинул и т.д., так что вот.
Моя мама пришла в ВГЦ, когда мне было 3 года, а моим сестрам — 6 и 8 лет. Важно сказать, что моя мама — меня учили называть ее Луизой, потому что в ВГЦ запрещено называть кровное родство — не глупа. Она выросла в бедности, у нее не было возможности поступить в университет или что-то в этом роде, но она умная. Она вышла замуж за моего отца очень рано, но он ушел из семьи, когда мне был год. Я помню,
