Ощущение реальности весны создавало соответствующее настроение, хотелось чего-то волнующего, радостного, окрыляющего. В те дни, когда по вечерам не было занятий в университете, Яна с Мариной Михайловной цепляли на поводок своего огромного Ральфа и шли гулять по городу.
Яна рассказывала, как прошёл её рабочий день, иногда делилась с матерью своими мыслями по поводу Саида, который неизвестно почему до сих пор не возвращается на работу. Марина Михайловна ещё раз отмечала, какой Саид славный, скромный и внешне привлекательный. Яна говорила, что он, всё-таки, очень отличается своим менталитетом от «наших людей», и, наверное, надо благодарить судьбу, что он уехал. В итоге обе женщины приходили к выводу, что в это серое перестроечное время приличные мужчины куда-то подевались, а те, что ходят по улицам, все какие-то безликие, угрюмые, словно потерянные.
Вернувшись однажды с такой очередной прогулки, Яна сидела за столом, разложив конспекты. Из магнитофона звучала разрывающая сердце девушки английская песня. Эту кассету подарил ей Саид, сказав, что это его любимая песня. Яна прослушав песню, в которой были слова: «Я упал к тебе со звезды…», сказала, что и впрямь — «упал» со звезды, а про себя подумала, что звезда эта «в другой галактике», к сожалению. Но как же совпадают их вкусы: всё, что нравится ему, нравится и ей…
Марина Михайловна, глядя на пребывающую в унынии дочь и слушая эту проникновенную, хватающую за сердце мелодию, невольно проникалась настроением дочери.
…В дверь позвонили. Марина Михайловна пошла открывать. Распахнув дверь, она увидела сияющие радостью огромные чёрные глаза Саида:
— Ждраште!
Она пригласила его войти и крикнула Яне:
— Доча, посмотри, кто пришёл!
Яна вышла из комнаты, улыбнулась Саиду, накинула куртку:
— Мам, я сейчас! — и они вышли в коридор.
К удивлению Марины Михайловны Яна быстро вернулась одна, молча сбросила куртку и уселась на прежнее место за столом. Перемотав плёнку, она снова начала слушать: «…and I have fallen to you from the star right in to your arms…» («Я упал к тебе со звезды прямо в твои руки…»). Марина Михайловна подошла к дочери, мягко обняла её за плечи:
— Что случилось, котёнок, почему ты так быстро вернулась?
— Отшила я его, мам, ну зачем он мне? Не хочу морочить ему и себе голову.
Сделав вид, что ей надо заниматься, Яна деловито склонилась над конспектом и принялась что-то писать.
С возвращением Саида стала часто звонить Лена — подруга Яны, которой хотелось рассказать о многих новостях на прежней Яниной работе, в том числе, и о том, что мистер Саид почему-то ходит чернее тучи, что он очень переменился после возвращения, всё время молчит и часто пребывает в состоянии необъяснимой отрешённой задумчивости, хотя дела в фирме идут, вроде бы, неплохо. После её звонков Яна подолгу вечерами сидела, глядя в одну точку, распластавшись локтями на столе и положив подбородок на ладони.
Что и говорить, Марина Михайловна страдала вместе с дочерью. Но чем она могла помочь ей? Ведь Яна приняла мужественное решение и была абсолютно права! Но душевный дискомфорт дочери не давал ей покоя. Ей было невозможно жаль и этого юношу, которому, как было очевидно из слов Лены, тоже не просто дался разрыв их отношений. Марина Михайловна постоянно думала об этом, свалившемся на их семью знакомстве, которое внесло в жизнь столько лишних и никчёмных переживаний.
Приближался женский праздник 8-е Марта. Как всегда, Марина Михайловна хлопотала на кухне, готовясь встретить семью сына за праздничным столом, пекла пироги, бегала по магазинам, закупая продукты, подарки и дочери, и снохе от себя и от имени Евгения Ивановича.
В этот замечательный день он с утра сходил на рынок и принёс жене огромный букет цветов, который был воздвигнут в центре праздничного стола, возвещая о наступлении весны. Настроение у всех было приподнятое, все возились на кухне, накрывали на стол. Вскоре появились и Костя с Машей, тоже с подарками маме- свекрови и сестре-золовке.
Все расселись за столом, шутя и болтая на различные темы, Костик сыпал анекдотами. Царила столь любимая Мариной Михайловной задушевная семейная атмосфера. И тут раздался звонок в дверь. Со словами: «О! Кого-то ещё бог послал!» хозяйка дома направилась в прихожую и широко распахнула дверь…
Там с букетом роз, таким огромным, что из-за него Марина Михайловна не сразу разглядела чёрные глаза, отражающие невероятное волнение, стоял Саид. Он протянул Марине Михайловне букет, перемежая русские и английские слова, поздравил её с женским праздником, не решаясь войти.
— Ну, что же через порог-то? — спросила с улыбкой Марина Михайловна, жестами приглашая его внутрь.
— O, no! — нэт, I must go, — растерянно твердил юноша.
— Какое там «я должен идти!» — Марина Михайловна, не допуская возражений, взяла его за руку и потащила в квартиру. Саиду ничего не оставалось делать, как раздеться и пройти в гостиную, куда с выражением сюрприза на лице повела его мать Яны.
Саид смущённо поздоровался со всеми, и на мгновение, которое показалось Яне вечностью, встретился с нею взглядом. Марина Михайловна, едва ли не больше молодых, была взволнована происходящим. Она своим чутким сердцем сразу прониклась и смущением Саида, сочувствуя ему, ведь набрался же храбрости прийти, несмотря на то, что его отвергли, и смятением Яны, которая боролась с желанием смотреть на него, опустив глаза, но глаза, подобно двум порхающим бабочкам, метались, взмахивая крыльями-ресницами. Марина Михайловна объявила гостям, представив Саида Косте и Маше как бывшего Яниного шефа, что он пришёл поздравить её, Марину Михайловну, с Женским днём, и что она тронута таким вниманием. Затем Марина произнесла тост:
— Давайте, выпьем в Женский праздник за мужчин! За верных, преданных мужчин, что с нами рядом, кто не заметит назревающих морщин, кто терпит женские причуды без причин. За греющих заботой, словом, взглядом. За тех, кто смолоду сумел в нас разглядеть богиню, чаровницу, королеву, делящих с нами быт, будящих бой сердец, кто другом стал, кто не свернул «налево». Давайте, выпьем за мужей, за их «плечо» — родное, тёплое, что в нас покой вселяет! Любите нас всем сердцем, горячо! Нас чувства ваши счастьем наполняют. Не уставайте нас любить! Мы расцветём, обласканные, счастье приумножим, в ответ вас возвеличим всем, чем сможем, и в вас, родных, второго Бога обретём!
За столом вновь воцарилась непринуждённая атмосфера, в которой, конечно, главное внимание присутствующих уделялось иностранному гостю, а поскольку он не говорил по-русски, то все разговоры велись через переводчика, которым была Яна.
Ближе к вечеру, когда настала пора расходиться по домам, первым встал и раскланялся Саид, все вышли провожать его. Позже, когда отправились домой Костик и Маша, а женщины убирали со стола, Яна с усмешкой тихо произнесла
— Надо же, припёрся!..
На это мать ответила дочери всё понимающим взглядом.
