всему миру, г-н Пригожин сказал, что предательство — это худший грех, который может совершить любой россиянин. Он предложил создать собственную полицию, похожую на гестапо, для выслеживания нелояльных, в том числе, по его словам, российских бизнесменов, «которые покидают нашу страну на своих бизнес-джетах».
Судьба г-на Нужина служит грозным предостережением.
Помня о давлении на военнопленных и рисках, с которыми они сталкиваются, The Times решила не раскрывать их имена. И, как и в случае с другими людьми, с которыми мы беседовали, мы используем документы и другие доказательства для проверки их утверждений.
В случае с г-ном Нужиным мы не публиковали наше интервью с ним, но он также говорил с украинскими СМИ, которые транслировали части его рассказа. Вскоре после этого он был освобожден в результате обмена заключенными и снова оказался в руках Вагнера.
Затем он появился на видео в пророссийском аккаунте Telegram. В нем голова г-на Нужина была приклеена скотчем к колодке. Над ним навис человек в камуфляже, держащий кувалду.
«Я очнулся в этом подвале, где мне сказали, что меня будут судить», — говорит г-н Нужин на видео сухим и хриплым голосом. Затем кувалда падает вниз и разбивает ему череп.
Вскоре после этого г-н Пригожин опубликовал заявление, подтверждающее убийство г-на Нужина.
«Нужин предал свой народ, предал товарищей, предал сознательно», — говорится в заявлении. «Он спланировал свой побег. Нужин — предатель».
Днем позже на вопрос о видео на телефонной конференции с журналистами г-н Песков сказал: «Это не наше дело».
ПУШЕЧНОЕ МЯСО
Священник благословляет мужчин, призванных в российские войска, в Москве в октябре. Нанна Хайтманн для The New York Times
Г-н Тиньков, бывший магнат, основавший один из крупнейших российских банков, в апреле написал в Instagram, что война была «сумасшедшей», и подверг критике г-на Путина в интервью The Times , думая, что он подготовил почву для новых российских высказываний, чтобы последовать его примеру.
«Почему никто не высказался после меня?» — посетовал г-н Тиньков.
Один видный российский общественный деятель, который в частном порядке назвал войну «катастрофой», объяснил свое молчание цитатой из советского поэта Евгения Евтушенко.
Во времена Галилея, как говорится в одном из его стихотворений, другой ученый также «хорошо знал, что Земля вращается» вокруг Солнца, но ему «нужно было кормить большую семью».
Оставив российские границы открытыми, несмотря на призывы сторонников жесткой линии закрыть их, г-н Путин позволил самым недовольным войной россиянам, которые в противном случае могли бы протестовать , покинуть страну . И широкомасштабные санкции Запада не настроили элиту против г-на Путина, по крайней мере публично.
«В учебниках это называют политическим терроризмом, — сказал г-н Мельниченко, миллиардер в области угля и удобрений. «Сказать что-либо под дулом пистолета, даже если вы хотите это сказать — лучше не говорить».
Г-н Мельниченко был наказан — несправедливо, как он настаивает — за российское вторжение. Итальянцы заявили, что захватили его 468-футовую яхту с подводной смотровой площадкой в киле, и санкции вынудили его покинуть свой давний дом в Швейцарии. Теперь он на белых диванах в холле роскошного отеля в Дубае.
Г-н Мельниченко выступил с завуалированной критикой вторжения, заявив, что «любая война ужасна — чем быстрее она закончится, тем лучше». Но он настаивал, что бессилен что-либо сделать, чтобы ускорить ее конец, и что любые дальнейшие мнения «спровоцируют немедленный риск».
Несмотря на санкции, г-н Путин видит себя в гораздо более масштабной временной шкале, чем циклы выборов и меняющиеся политические ветры, управляющие западными лидерами, которые приходят и уходят, говорят те, кто его знает. В июне он сравнил себя с Петром Великим как вождь, «возвращающий» и «укрепляющий» русские земли.
Когда царь 18-го века основал Санкт-Петербург, сказал г-н Путин, европейцы не считали эту территорию российской, что говорит о том, что г-н Путин ожидает, что Запад когда-нибудь одумается и также признает его завоевания.
В конце ноября в своей подмосковной резиденции Путин встретился с матерями российских солдат . Это было отдаленное эхо одного из самых тяжелых моментов его пребывания в должности: его встречи
