Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
— Ну как же, разбежалась. Кто тебя отпустит, бедовая? Не дай бог еще что сломаешь или убьешь кого чемоданом.
Даша выпучила свои синие глазищи еще больше, начала открывать рот от возмущения, пытаясь что-то сказать. Наверняка очередную гадость или грубость, или обзовет меня последними словами. А меня словно толкнуло к ней, схватил за шею, притягиваю к себе, жадно целуя в эти яркие пухлые губки. Член моментально встает по стойке смирно, реагируя на Орешкину, как на генерала на плацу.
Я точно озабоченный. Может, травки какие попить успокоительные?
Целую жадно, настойчиво, преодолевая сопротивление девушки, врываюсь в ее сладкий ротик языком — и тут же вою от боли в губе. Она меня укусила! Реально укусила так, что чувствую привкус крови во рту.
Отрываюсь от нее, смотрю с недоумением, ее глаза горят, даже сейчас Орешкина чертовски сексуальная и желанная. Волосы растрепаны, на щеках румянец, в глазах огонь. Так бы развернуть к стеночке, прислонить, сорвать с нее эти блядские шортики, поласкать гладкие губки, а потом провел бы по ним возбужденным членом и вошел бы по самые яйца, утопая в ее влажном лоне.
Видимо, на моем лице было написано все, что я хочу сделать.
— Кобель, — звонкая пощечина обжигает щеку.
А у меня шок.
Меня никогда не хлестали по щекам женщины, ну, Сысоева в десятом классе не считается, тогда было за дело, тогда заслужил. Поспорил с пацанами, что посмотрю на Сысоевские титьки, а посмотреть было на что. Задрал майку на физкультуре и получил по щам.
А вот сейчас-то за что мне прилетело?
— И не смейте больше так делать, Роман Александрович, а то я начну орать на весь дом, что меня насилует родной дядя.
— Орешкина, тебя какая муха укусила? Мало того, что наврала всем, так еще избиением занимаешься?
— Сказать, какая? Ты тащишь меня к себе домой, благородный д’Артаньян, пользуешься моей слабостью, а потом оказывается, у д’Артаньяна есть Констанция с четвертым размером, которая сейчас жарит яйца.
Точно! Ирина!
Блядь, реально поганая ситуация.
— Послушай, — потирая щеку, делаю несколько шагов в сторону Даши. — Никто ее не звал, она не моя женщина, просто любовница. У нас нет никаких отношений.
— Как у мужиков все просто. А со мной ты просто потрахался. Все, давай на этом и закончим нашу увлекательную беседу.
— Да не моя она женщина. То есть она женщина, но не моя.
— Ты это ей скажи. Она там так самоотверженно делает завтрак и просто мечтает остаться с тобой наедине. А ты просто меня нагло использовал.
— Я использовал? Вроде ты не была против. Я вот сейчас пойду и скажу, что ты никакая не племянница, а моя девушка. Херню насочиняла, что теперь расхлебывать надо.
— Ты совсем заболел, Вершинин? Какая девушка? Мы знаем друг друга всего день. Я твоя племянница, и не надо меня компрометировать еще больше в глазах людей, пусть мне и незнакомых.
Даша отходит от меня все дальше, хромает назад, упирается ногами в треклятый чемодан, тыча в меня пальцем, а я облизываю укус на губе, возбуждаюсь еще больше. Не думал, что скандал так заводит. Говорят, после него секс просто фантастический. У самого в голове не укладывалось, что такое возможно.
Но вот Орешкина заваливается назад, за секунду оказываюсь рядом, удерживаю ее, но мы все равно летим вниз. Хорошо, что рядом кровать, падаем прямо на нее. Упираюсь в матрас руками, чтоб не раздавить девушку.
— Я точно выкину твой чемодан с высокого обрыва.
— Вот не надо трогать мое личное имущество.
— Тебя вечно приходится спасать, Орешкина.
— Тебя никто не просит.
А я, как мазохист, после укуса и пощечины снова ее целую, накрывая ладонью между ног, с нажимом поглаживая промежность. Она такая горячая там, дурею моментально, продолжая целовать. Пусть думает и говорит все что угодно, она уже моя. А лучше пусть кричит подо мной от оргазмов.
Даша все еще сопротивляется, давит в грудь кулачками, что-то говорит, а я уже забираюсь рукой под шортики, накрывая нежную плоть, скользя пальцами по половым губкам. Она вздрагивает, пытается сжаться, но сопротивления уже почти никакого, а дыхание частое и прерывистое.
— Кричишь, а сама такая мокренькая. Это тебя так пощечина мне завела? Я ради такого могу подставить и вторую щеку.
— Роман!
— Лучше молчи.
Глажу половые губки, натирая клитор, Даша разводит колени шире, проникаю в нее пальцем, у самого яйца ломит, член стоит, упираясь в резинку домашних штанов. Я трусь о нее, словно маньяк озабоченный. Она так быстро возбуждается, когда трогаю ее так, словно задевая самые чувствительные точки.
— Такая отзывчивая девочка, такая влажная.
— Роман, прекрати. Убери немедленно руки.
Смотрю на нее: кусает губы, в глазах борьба с собственным желанием. А я поглаживаю влажную плоть, чувствуя, как ее тело начинает дрожать в моих руках. Сейчас сам спущу в штаны, как подросток, но не останавливаюсь, лижу языком шею, чуть прикусывая маленькую мочку уха с белым камушком.
— А-а-а-а-а-а-а-а… Рома-а-а-а-а… а-а-а-а-а-ах.
Сейчас на ее крики сбегутся все, накрываю ее губы своими, глушу поцелуем стоны. Даша кончает, приподнимая бедра, увеличивая трение, тут же сводит колени, сжимает мою футболку на груди. Такой быстрый и сладкий оргазм, а мне хочется снять с нее эти шортики, вылизать набухшие складочки, попробовать ее удовольствие на вкус.
— Лучше бы ты так всегда кричала, сам сейчас обкончаюсь, глядя на то, как это делаешь ты.
Даша тяжело дышит, снова смотрит, как на врага народа, дергается, убирая с себя мои руки.
— Ирина Николаевна поможет, я верю, у нее огромный опыт, — при этом она показывает на груди, имитируя большой размер. Дышит часто, ротик приоткрыт, глаза блестят. — И чтоб больше не смел меня трогать.
Да что с этой девчонкой не так?
Что со мной не так рядом с ней?
— Я же объяснил, она не моя женщина, мы не встречаемся.
Даша слишком резво встает с кровати, стонет, наступая на больную ногу, наконец отодвигает в сторону чемодан.
— Мне глубоко все равно, что у вас там с ней. Женщина, невеста она или фея из волшебного сада. Как только наладится погода, я уеду, а до этого времени вы — мой дядя, и держите свои руки при себе, а не у меня в трусах.
Демонстративно, глядя прямо ей в глаза, облизываю влагу со своих пальцев, Орешкина вновь заливается краской. А мне становится смешно, это, наверное, нервное, надо, чтоб секретарша записала на прием к психотерапевту или сразу психиатру, пусть назначит какие колеса, а то я с ней точно кукухой поеду.
— Что такого я сказала смешного? — облизываю свои пальцы, глядя прямо в глаза девушке, она такая сладкая, от вкуса ее соков мой член дергается. Орешкина округляет глаза, сглатывает, но замолкает.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 53
