Мне нужен еще один приличный костюм. Пусть он будет похож на этот, только цвет другой.
— Пройдемте в мастерскую.
В мастерской на знакомом манекене висела очередная заготовка, несколько иного покроя чем мой костюмчик и из совершенно другой ткани.
— Вот этот, пожалуй, подойдет. — Сказал я.
— Так давайте примерим. — Обрадовался кутюрье.
Примеркой оба остались довольны:
— Как на вас скроен. Осталось прошить и забирайте.
— И еще Абрам Семенович, подберите пару рубашек, галстук, ну и шляпу.
— Подберем. Вы главное денежки приготовьте, об остальном мы позаботимся.
Я заверил портного, Что расчет произведем по получению товара, попрощался и вышел к парням.
— Так мужики. Сейчас по одному к портному. Он вас обмерять будет. Потом идете к сапожникам и заказываете себе берцы. Образец у Белого. Тор вот тебе сотня. Дашь сапожникам аванс, если попросят. Грек заказывай две пары одну себе, другую мне. У нас с тобою размеры одинаковые. И пусть делают посвободнее, под толстую портянку. Настаивайте, чтобы шили побыстрей. Крайний срок полторы недели. За срочность обещай премию.
— А ты куда? — Спросил Тоха.
— Пойдем с дедом дом смотреть. Ну, все парни побежал я.
Деда застал за столом. Он вместе с хозяевами чинно хлебал щи. Подсел к ним и тоже немного подзаправился. Хозяева к еде относились с почтением и потому жевали молча, лишь Никифор осуждающе покачал головой, когда я взялся за ложку без обязательной молитвы. Дед к несоблюдению ритуала относился гораздо спокойнее, но и он старался не болтать вовремя еды. Насытившись и поблагодарив хозяев, прошли в хибару, где мы с пацанами обитали.
— Что с разрешением на золотодобычу? — Спросил я.
— На следующей неделе обещали выдать бумагу. — Обрадовал меня дед.
— Тогда давай займемся покупкой дома. Пойдем для начала смотреть тот, про который я тебе говорил. А дальше видно будет.
— Далеко идти-то?
— Да нет. Через две улицы. Быстро дойдем.
Минут через десять, постучавшись, входили в дом к Зотовым. Все семейство сидело за столом и занималось делом. Гришка раскрашивал «воздушные винты». Дарья с дочерью возились с матрешками. Первые две уже сохли на полке, радуя глаз яркими красками. Еще одну, раскрашивала Настена. Мать сидела рядом и помогала, прикусившей от усердия кончик язычка, дочери. Выглядела она сегодня получше, чем вчера. Как-то поздоровее и поуверенней. Хотя, может быть, мне это показалась. Надо, пожалуй, с доктором, что ее лечил поговорить. Но это завтра.
Дед размашисто перекрестился на иконы, а я поспешил познакомить с ним хозяйку:
— Дарья Александровна! Разрешите представить вам моего деда Щербакова Софрона Тимофеевича.
Дарья встала и, чуть наклонив голову, сказала:
— Очень приятно. Зотова Дарья Александровна.
Судя по манерам, Дарьюшка воспитывалась не в деревне, да, пожалуй, и не в купеческой семье, тут явно каким-то пансионатом попахивает. Да и рисовать она, похоже, у кого-то училась. Дед одобрительно оглядел бедноватую, но чистую комнату, заставленный красками стол и прогудел:
— Бог в помощь хозяюшка.
Дарья хотела, что-то сказать в ответ, но я быстро остановил их взаимные с дедом расшаркивания, направив энергию в деловое русло.
— Дарья Александровна, не передумали продавать недостроенный дом? Если не передумали, то давайте обсудим условия. Какую сумму вы собираетесь просить за строение?
— Рублей семьсот. Он, наверное, стоит дороже, но вряд ли кто купит.
— Хорошо! Семьсот рублей серебром. Теперь прилегающая территория как ее поделим?
— Да забирайте хоть всю. Мы все равно ничего не садим. И потом земля-то кабинетская, нам не принадлежит, арендуем только.
— Тогда договорились. — Сказал я, игнорируя красноречивый дедовский взгляд. Дед явно не понимал почему я не торгуюсь и мало того собрался платить серебром, хотя речи об этом не шло. Он хотел что-то сказать, но я предупреждающе покачал головой, мол, потом все объясню. Дед давно уже понял, что когда дело касается денег, я ничего просто так не делаю, потому вмешиваться не стал, терпеливо дожидаясь пояснений.
— Теперь Дарья Александровна осталось договориться, когда вы с Софроном Тимофеевичем сможете оформить сделку.
— Хоть завтра. Или когда вам нужно будет.
— Хорошо. Мы посоветуемся и вам сообщим.
Хотел было уже попрощаться, но увидел, как дед смотрит на раскрашенную матрешку.
— Дарья Александрона я вижу, что вы уже матрешку разрисовываете. Очень неплохо у вас получается. Только наверное надо будет бесцветным лаком покрыть, когда высохнут краски.
— Знатная игрушка будет. — Одобрительно прогудел дед. — Надо и остальные так же расписать. То-то Савватеевны внучка обрадуется, когда ей подарим.
— Ну, эту я уже Насте обещал, а вот следующую уже для Варвары приготовим. — Сказал я. — Дарья Александровна, а кто второй этаж должен был строить?
— СвиридРешетников с артелью и должны были дом полностью сделать, но муж умер, а меня нет денег, вот и стоит дом наполовину не достроенный.
— Понятно. А где нам того Свирида разыскать.
— Да тут он неподалеку живет. Гриша проводит.
— Так боец, собирайся и веди нас к дядьке Свириду. Кстати, а почему Григорий не учится. Вроде занятия в школе уже начались или нет?
— Рано еще. С первого октября учеба начнется. — Ответила мне хзозяйка.
Гришка собрался быстро, уже минуты через полторы, он был готов вести нас куда угодно, но навестить строителя Свирида Решетникова, нам сегодня было не суждено, поскольку входная дверь распахнулась, и в комнату вступил, судя по мундиру и сабле местный аналог участкового — городовой. За ним втянулся старый знакомый — Дермидонт, который Хренов или, по меткому определению тетки Ульяны, «хряк не холощенный». Вот же упорный ублюдок, неймется ему. «Грохнуть его что ли?»: мелькнула в голове мыслишка. Блин, с этими утырками я точно Чикатиллой стану. Нет, надо как-то мирным путем начать проблемы решать.
Городовой, довольно молодой квадратный мужик с густыми молодецкими усами, распространяя запах ядреной смеси дегтя и самогона, оглядел помещение и, остановив взгляд на нас с дедом, строго вопросил:
— Кто такие?
Но дед за свою достаточно долгую и разнообразную жизнь видел начальников и по круче, чем городовой из заштатного городишки. Поэтому, нисколько не убоявшись грозного вида представителя местной полиции, усмехнувшись, сказал.
— Ты милок, как человек государственный обозвался бы для начала. А то не понятно, толи ты лицо полномочное, а толи так самогону зашел выпить.
Городовой, не привыкший слышать подобные речи от простого по виду, деревенского мужика, хотел было вспылить, но работа в полиции и встречи с самым разнообразным людом, развили в нем не хилую интуицию на разного рода неприятности. Тем более, что рядом с могучим и не робким мужиком, мыкался молодой паренек с тросточкой и в шляпе. По прошлому опыту он знал, что наибольшие пакости нужно ожидать вот от таких, одетых
