помощь.
Я отлетаю к стене и больно прикладываюсь о кирпичную кладку плечом. Сползаю на асфальт и замираю.
Пока первый байкер скручивает на земле карманника, второй встает в стойку и ждет.
Предчувствие меня не обмануло второй вор достает из кармана нож. Вот только это не легкая крылатая бабочка, а широкий охотничий нож. Таким только кабана свежевать. Я по телеку видела. Передачи про охоту и про оружие.
Широкое лезвие блестит в неярком свете фонарей. Секундная задержка и вор бросается в атаку.
В этот момент слышу знакомую мелодию. Это мой телефон. Это Дима! Больше некому.
Я приподнимаюсь и вытягиваю шею, что бы найти телефон.
Он валяется на асфальте прямо под ногами дерущихся.
Придерживаю ушибленную руку и пытаюсь подползти ближе.
Мелодия звучит все громче и настойчивее. Дима не отступит.
Но неожиданно звонок обрывается. Он сбросил? Устал ждать ответа?
Нет, все проще! Старый вор, кружась напротив противника со всей дури наступил на мой телефон.
Всхлипываю и замираю на месте.
Все мое внимание приковано к схватке.
Вор делает один выпад за другим, широко размахивая лезвием.
Байкер отпрыгивает, высоко подняв руки. Кажется, что эта игра никогда не закончится.
Но выпады становятся все более рассеянными и редкими.
Байкер бросается вперед, обхватывает руку вора и резко тянет вниз.
Слышу хруст и глухой стон.
Нож со звоном падает на асфальт, рядом на колени со стоном падает мой обидчик.
— Извинись перед дамой, — тяжело дыша, басит байкер. — Ну!
Вор вздрагивает от боли, стоит байкеру надавить на поврежденную руку. Его глаза вспыхивают ненавистью, но тут же гаснут, затуманиваясь болью.
— Прости…
— Ты принимаешь извинения? — гремит бас.
Теперь вздрагиваю я от обращенного ко мне вопроса.
— Если они снимут меня со счетчика, — отмираю и пытаюсь подняться.
— Со счетчика? — брови байкера хмурятся. Он недобро глядит на свою жертву. — Ну, что скажешь?
Тот склоняет голову, но молчит.
— Отвечай! — байкер сжимает его руку.
— Ааа. Хорошо, хорошо. Пусть катится к черту, дура психованная! — визжит вор.
— Обойдемся без полиции? — гремит первый байкер, нависая над карманником.
— Ага, — басит второй.
— И чтобы пахан ни о чем не узнал, ясно? Я не хочу, чтобы на меня вся столица охотилась из-за двух дурачков! — вставляю свои пять копеек. Другого шанса мне не представится.
Молчание затягивается, но целительный захват байкера за поврежденную руку творит чудеса.
— Хорошо, хорошо. Все замнем, — молит вор.
— Договорились, — откидываю голову на кирпичную кладку.
Успеваю заметить удивленные переглядывающиеся взгляды байкеров.
Да плевать!
Закрываю глаза, лихорадочно думая, как мне добраться до «дома»!
Совсем рядом раздается возня, шорохи и нецензурный шепот. Но я не двигаюсь.
— Детка, тебе есть куда идти?
Я не уверена с ответом. Поэтому молчу.
— Тебя подвезти?
Ммм, этот вопрос интереснее, но мне пока хватает других забот.
— Так, — чувствую крепкие руки на своем теле. — Будем считать молчание знаком согласия.
С этими словами меня устраивают на широком кожаном сиденье огромного байка.
— Держись!
Ни секунды не раздумывая, я обхватываю огромного байкера за талию и прижимаюсь крепче к его спине.
Ох, я потом и пожалею об этом…
Глава 10
Просторное помещение, разделенное шкафами на несколько залов.
Обшарпанные светлые стены, лампы дневного света, старые столы и какой-то непонятный флаг, распятый на стене.
Не так я представляла себе логово байкеров.
— Стоп! — гремит глухой бас Саныча, одного из двух байкеров, что меня спас. — На кой хер… прости, хрен, тебе опекун? Тебе лет то сколько?
Тяжело вздыхаю и отпиваю из медной кружки самый вкусный в моей жизни чай.
— Двадцать один.
— Ничего не понял, — опять гремит он. — Ты ж совершеннолетняя.
— Ага, — киваю я и откидываюсь на их старом промятом диване.
— И?
Мужчины даже подаются вперед, чтобы лучше расслышать мою историю.
— Там какая-то неясная замута с наследством, — морщусь я.
Я так до конца и не вникла во все эти термины и путаные объяснения, что вылили на меня ушатом Дмитрий, Нелли Эдуардовна и семейный адвокат.
— Ну-ка давай разбираться, — спокойно говорит второй. Его кликуху я даже запоминать не пыталась. Там все сложно.
Закатываю глаза и начинаю.
— Адвокат мне сказал, что по завещанию моего дедушки я что-то там и где-то наследую. Но из-за того, что я не секу в деньгах, акциях и прочем мне нужен помощник.
— Так помощник или опекун?
— Да тише, — Саныч наклоняется вперед и кладет бородатый подбородок на сцепленные ладони.
— Должен быть помощник, а по документам опекун и распорядитель. Без его ведома я не могу пользоваться деньгами и имуществом. Только с его разрешения. Я не могу ничего продать и даже снять денег в банке не могу. За все мое движимое и недвижимое имущество отвечает Дмитрий Александрович.
— Ни хрена себе…
— Да тише ты, — опять гремит Саныч. — И долго он еще будет твоим опекуном.
Горько вздыхаю.
— До того момента, как сам не определит, что я смогу распоряжаться деньгами.
— То есть никогда, — подводит итог «безымянный» байкер.
А я опять тяжело вздыхаю.
Неожиданно входная дверь с грохотом распахивается.
На пороге замирают трое парней.
Крупные фигуры, кожаные жилеты. Тот, что в центре так набрался, что не стоит на ногах. Двое других практически тащат его на себе.
— Кто это? — спрашивает хмуро один из них, пронзая меня недобрым взглядом.
— Это… — «безымянный» громила делает паузу и оборачивается ко мне, представляя мне самой себя представлять.
— Люся, — выдаю я рефлекторно.
— Свали, Люся, — зло сплевывает второй пришедший.
Подскакиваю с дивана и шагаю на выход. Надеюсь, в этот раз я обойдусь без приключений.
— Стой! — командует Саныч. — Ей некуда идти.
Замираю на месте, боясь поднять глаза и увидеть ненависть в глазах пришедших.
В ответ слышу неясный стон. Слишком знаком мне этот стон! Это профессиональное.
Быстро поднимаю голову, взглядом прохожусь по троице.
У двух мужчин по краям лица уставшие, обеспокоенные, но живые. А вот тот, что по середине… Холодный липкий пот стекает ручейками по его вискам. Он необычайно бледен. Все его силы уходят на то, чтобы держаться за товарищей.
— Что случилось? — требую ответа. Не важно, что я женщина, в первую очередь я фельдшер. Ну почти. Я вообще то акушерка. Но это мелочи в такой ситуации.
— Гуляй, девочка, — огрызается один из пришедших.
— Нет! — заявляю я резко. — У вашего товарища внутреннее кровотечение.
— Чего?
— Он бледный, с него градом катиться пот, он дышит через рот. Что случилось? — пока говорю, забираю волосы в хвост.
Саныч и «безымянный» перехватывают раненного и укладывают его на диван.
Двое здоровых байкеров переглядываются. Тот, что постарше кивает и второй начинает
