я всего лишь обычный парень, так и не достигший ничего стоящего.
От отвратительной правды во рту появился неприятный привкус. И эта правда пугала его так сильно, что он пил, пытаясь похоронить сомнения. Открывать её кому-то было неприятно. Крис признал свою слабость. От этих жалких слов ему захотелось сунуть голову в унитаз и спустить воду.
И все же девушка, казалось, не возражала против того, что его мужское достоинство съежилось. Она шагнула ближе, положила руку ему на грудь и сказала:
— Я хочу раздеться и доставить тебе удовольствие. Наклонись, чтобы скакать на мне, как жокей, приближающийся к финишу.
А, нет, на самом деле она сказала:
— У нас гости.
Проклятье! Опять член приходится прятать.
Глава 8
Изобель повернулась лицом к двери за мгновение до того, как та распахнулась, и внутрь ворвался порыв ветра, принеся с собой запах свежевырытой земли и… её долбаной сестры.
— Эва, что ты здесь делаешь? — спросила Изобель сестру, которая, как всегда, великолепная в тонкой чёрной юбке-карандаше, доходящей до лодыжек, модных маленьких чёрных сапожках и облегающем шелковистом красном топе, стояла в дверях. В одной руке она держала старомодную метлу с жесткими соломенными прутьями, привязанными к длинной толстой рукоятке. Неужели грязный дом слегка съёжился при виде грозного противника-уборщика?
— Вот ты где, сестрёнка, — протянула Эва.
— Сестра? Ты знаешь эту девчонку? — Он ткнул большим пальцем в сторону Эвы.
— Да, знаю, это Эванджелина, моя сестра.
— Ну, привет систер. — Кристофер ухмыльнулся, но Эву это не впечатлило.
— Называй меня как угодно, только не «мэм», иначе вырву тебе язык. — Она изогнула накрашенные губы в злобной ухмылке неодобрения.
— Какая прелесть, — проговорил он с мужским сарказмом, не понимая, что его могут превратить в жабу.
Эва улыбнулась холодной улыбкой акулы, которая вот-вот набросится на свою жертву.
— Продолжай говорить, красавчик. Я не побоюсь заставить тебя плакать.
Погодите-ка, её сестра только что назвала его красивым? Он нахмурился.
— Ты не говорила, что твоя сестра увлекается садомазохизмом. — Кристофер вырыл себе могилу глубже.
— К-хм, ты не хочешь её раздражать, — пробормотала Изобель.
Эва отмахнулась.
— Нет-нет. Пусть мальчик скажет, что думает. Пусть наслаждается наличием языка.
— Ты не должна вырывать ему язык. — Изобель встала перед Кристофером и пристально посмотрела на сестру.
— Я сама решу, что с ним сделать. И это будет зависеть от его ответов, начиная с того, что делаешь с Изобель.
— Изобель? Тебя так зовут? — спросил он.
Она посмотрела на него через плечо.
— Да.
— Мне больше нравится Уточка.
Как ни странно, ей тоже. Но вернёмся к её сестре.
— Зачем ты пришла?
— У мамы припадок. Говорит, что ты исчезла.
— Я оставила ей записку. — Потому что у Изобель хватило ума сообразить, что лучше не навещать незнакомца на кладбище, не сказав никому, куда шла.
— Я знаю о записке. Как думаешь, как я тебя нашла? — Эва прошла в комнату и поставила метлу перед собой, направив её верхушку на Кристофера. — Я всё жду узнать, кто этот подлец?
Прежде чем Изобель успела что-то сказать, он шагнул вперёд.
— Кристофер Бафомет, чёртов Антихрист. И, по-видимому, не могу добиться никакого уважения.
Услышав это заявление, Эва замерла и хихикнула. Затем откровенно и непристойно рассмеялась, что не вязалось с её довольно культурной внешностью.
— Он только что сказал… — Эва фыркнула, не в силах повторить.
— Да, — выдохнула Изобель. — Он думает, что он сын Люцифера.
— Но у Люцифера только дочери, — воскликнула Эва. — Это всем известно.
— Можете сколько угодно смеяться над моей судьбой, — проворчал он. — По крайней мере, я не верю в этого похотливого дьявола, который живёт в каком-то воображаемом месте, объятом пламенем.
— О, ад существует на самом деле, но пламенем объят лишь в некоторых частях. Он, правда, похоже на мир смертных. Вот только, пепла больше. — Эванджелина презрительно скривила губы. — И воняет.
— Значит, ты бывала в аду? Почему я не удивлён?
— Я там была и вернулась. Не искушай меня отправляться туда снова. Мне разрешили приводить гостей. — Эва угрожающе шагнула вперёд.
Изобель снова встала между ними.
— Никто не пойдёт в ад.
— Говори за себя. Я заслужила своё место. — Эва тряхнула головой. — И он напрашивается убить его, если продолжит выводить из себя.
— Я тебя разозлил? — Он заговорил громче. — Это ты ворвалась сюда без предупреждения, как раз тогда, когда я собирался…
— Что?
«Да, что?» Что Кристофер собирался сделать.
— Поцеловать твою сестру. Может, даже полапать.
На мгновение воцарилась тишина. Изобель не могла поверить, что он это сказал. Даже Эва, казалось, растерялась. Он же, напротив, выглядел самодовольным.
Сестра быстро пришла в себя.
— Изобель никогда бы тебя не поцеловала. Ты же не в её вкусе… — «Да, он не в её вкусе». — И она послушная.
Что? Нет. Почему все так думают? Она ощетинилась.
— Я бы ответила на поцелуй.
— Ох, прошу. Мисс Правильная будет делать с мальчишкой что-то порочное? — Эва снова фыркнула, что никак не вязалось с её элегантной внешностью.
— Я не мисс Правильная. Да будет тебе известно, сегодня утром я положила ноги на стол. И снова заговорила с дедушкой.
— Ого. — Она с явным преувеличением закатила глаза и хихикнула. — Какой бунт. Но это ерунда, я же тебя знаю. Ты бы никогда не сунула свой язык в рот этому мужчине. — Эва указала на него пальцем. — С другой стороны, я бы это сделала, потому что я плохая сестра.
— Значит ли это, что ты хочешь меня поцеловать? — Казалось, Кристофер запутался, смотря на Эву. Но не Изобель. Ей это совсем не понравилось.
«Он мой, я его первая увидела».
— Ну, стало определённо ясно, как мало семья меня знает. Я буду целовать кого захочу.
Изобель бросилась к Кристоферу, который поймал её, даже не пошатнувшись. Он очень стойкий мужчина, и сильнее, чем она считала.
— Ты собираешься поцеловать меня назло своей сестре? — спросил он, когда она приподнялась на цыпочки. — Ну, меня это устраивает
— Заткнись. — Она прижалась губами к его губам, не желая признавать правоту сестры. Ей действительно не хватало опыта, но кому нужен опыт, когда прикосновение воспламеняет? Когда его рот прижался к её, желание внутри тела разгорелось. Все нервные окончания взбудоражились, чувствуя всё — от прикосновения одежды к коже до мягкого и в то же время жесткого прикосновения его губ к её губам.
Изобель могла бы поклясться, что услышала треск, похожий на раскаты грома, или это фейерверк? А ещё земля под ногами показалась зыбкой. Он обнял её за талию, приподнимая так, чтобы она не тянулась к нему. Как мило. Кончиком языка он провёл по
