что у нее есть еще невесты на примете, да еще и с приданым в полтораста тысяч серебра. Перед этим рассерженная мать и служанка жениха едва не побили ее, но узнав о приданом, сменили гнев на милость. Дерек откинулся на твердую спинку даже не кресла, скамейки — на галерке дела обстояли даже без намека на удобства — и подумал, что Джон сюда не придет. Раз уж он сбежал, то будет скрываться.
Зачем вообще несколько раз смотреть пьесу, пусть даже такую смешную, как “Невеста в загородном доме”? Неужели больше нечего делать?
— До чего ж ты, Мишель, как я посмотрю на тебя, спорить здоровый! — возмущенно воскликнула служанка, и Дерека вдруг озарило: это же арниэль! Самая настоящая арниэль с загримированным рисунком на руках! Вот почему Джон сюда приходил — смотрел, как работает такая же, как он. А играла эта арниэль очень хорошо — живая и веселая, она притягивала взгляд, и голос у нее был звонким и чистым, словно колокольчик. Дерек позаимствовал у соседа программку, заглянул в нее и прочел: “Дотти, служанка Мишеля — Анжелина Л-четыре”.
Точно. Арниэль. Может, именно поэтому театр и полон — все хотят посмотреть на куклу на сцене, которая не отличается от людей. Совсем не отличается — с галерки Дерек не видел разницы, и это было жутко. Это было страшнее темной магии ведьм, с которой он имел дело: там правила игры были ясны, а теперь и здесь — нет.
Дождавшись антракта, Дерек вышел в фойе с остальными зрителями, но не отправился штурмовать буфет, чтобы получить бокал вина с простенькой закуской, а прошел мимо портретов актеров к двери, которая вела во внутреннюю часть театра, куда зрителям не было доступа. Портрета Анжелины не было — может быть, еще не заслужила, играла слишком мало. Или актеры не захотели, чтобы механическая кукла стояла с ними в одном ряду.
Но как она играла! Как заливисто смеялась, как бойко и живо шутила! Анжелина была прелестна, она ничем не отличалась от остальных актрис — а значит, программа самообучения давала отличные плоды, и арниэль поняла, как стать такой же, как люди.
В коридоре, который огибал сцену, было множество дверей. Откуда-то доносился смех и музыка, где-то ругались на три женских голоса, но Дерек не мог разобрать слов. Из одной двери вышел седой взвинченный господин в нарочито модном сюртуке — увидел Дерека и вспыхнул:
— Эт-то что еще такое? А ну пшел вон!
Видно, с поклонниками Анжелины, которые выглядели богаче и солиднее, он был намного любезнее. Придав лицу каменное, чуть бульдожье выражение, Дерек показал седому свой инквизиторский жетон, дождался, когда его взвинченность сменится подобострастием и желанием услужить, и спросил:
— Где Анжелина?
— Позвольте, позвольте, — засуетился седой. — Провожу. Здесь. У нее отдельная гримерка. А вы ее… забираете? Прошу, молю: только после спектакля!
— Я только поговорю с ней, — произнес Дерек. Седой открыл одну из дверей и, чуть ли не кланяясь, проворковал:
— Анжелина, детка, к тебе следователь из инквизиции!
Гримерка была крошечной: в нее едва вместились стол с зеркалом, вешалка и крошечное кресло. Стены были оклеены афишами спектаклей, в которых принимала участие арниэль, в вазе на подоконнике Дерек увидел свежие розы и орхидеи, которые зимой шли по баснословным ценам — поклонники не жалели денег, чтобы порадовать свою механическую звездочку. Пахло дорогими духами и пудрой, а вот запаха пота, нормального для такого места, Дерек не почувствовал. Куклы не потеют, даже если играют лучше человеческих актрис…
Арниэль сидела за столом в той непринужденной позе, в которой актрисы встречают поклонников — расслабившись, закинув ногу на ногу и в полной готовности принимать восторги. На ее плече топталась небольшая растрепанная сова, топорщила перья — в среде актеров не так давно появилась мода на экзотических питомцев, кто-то даже покупал изумрудных крокодильчиков из Поднебесной империи. Дерек мягко, но уверенно отстранил седого, закрыл дверь гримерки и негромко сказал:
— Мне нужен Джон А-один. Я знаю, что вы с ним знакомы. Он приходил на ваши спектакли, и я считаю, что не просто так.
Веселое выражение покинуло личико Анжелины: она сразу же сделалась серьезной, строгой и очень несчастной. Дерек готов был поклясться, что ею руководит не набор команд, прописанных Гейбом Коннором, а ее собственные чувства и мысли.
Ощущение какой-то замогильной жути шевельнулось в груди. Он предпочел бы еще раз увидеть Маму Клер — та была живой, с той все было ясно. Убей гадину, и это будет правильно.
Как будет правильно с арниэлями?
— Да, господин следователь, мы знакомы, — не стала отрицать Анжелина. Ее голос сделался печальным, надтреснутым. — Все арниэли знают друг друга. Я знаю и эту несчастную девушку в первом ряду. Ее хозяин сдает ее в аренду своим приятелям.
Дерек понятия не имел, зачем она это рассказывает. Возможно, для того, чтобы разжалобить его судьбой ей подобных. Дерека, впрочем, это не удивляло. Он не раз видел, как отцы сдавали в аренду родных дочерей, чтобы хватило на выпивку. Что уж говорить о кукле!
— Но я не знаю, где сейчас Джон. Мы виделись в последний раз еще до того, как убили нашего создателя.
Дерек скользнул взглядом по афишам. Одни комедии. И Анжелина играет таких вот бойких служанок и подружек главных героинь, а народ валом валит, чтобы увидеть талант механической куклы.
А у нее был талант. И это заставляло Дерека вздрагивать.
— Передайте Джону, что Анна у меня, — ледяным тоном сказал Дерек. — Завтра я жду его на набережной у корабля королевы Марии. Если он не придет, то на завтрашний спектакль я принесу шкатулку с кожей его любимой женщины. Вы все поняли?
Лицо Анжелины дрогнуло. Она постигла людей и их чувства намного лучше, чем Джон А-один: видно, поэтому он приходил в театр. Хотел разобраться до конца, как это у нее получилось.
Сова снова встопорщила перья и угукнула так, словно представляла, каким именно способом умертвит негодяя, который посмел расстроить ее хозяйку.
— О да, я поняла, — голос Анжелины сделался сухим и мертвым: ветер прошелестел опавшей листвой в давно покинутой и забытой роще. — Такие, как вы, способны на любое преступление. Что-то еще?
— Набережная, корабль королевы Марии, — повторил Дерек. — Я жду Джона там. Можете еще добавить, что от его появления зависит само существование арниэлей. И ваши прелестные пляски на сцене тоже.
Анжелина поднялась из-за стола, давая понять, что разговор закончен. Ее взгляд был настолько обжигающим, что Дерек напомнил себе: это лишь вайнское стекло, окрашенное с добавлением красок Морелли.
