– Ваша светлость, этого просто не может быть, – набравшись храбрости, начала она, хотя испепеляющий взгляд герцогини не предвещал ничего доброго. – Речь идет не о скромном загородном имении, таком как Силсби. – При упоминании о родительском доме у Грейс подступил ком к горлу. – Мы говоримо Белгрейве. О герцогстве. Наследники титулов не исчезают, растворившись в воздухе. Если ваш сын оставил после себя потомство, мы бы об этом знали.
Несколько жутких мгновений герцогиня продолжала сверлить компаньонку колючим взглядом, а затем распорядилась:
– Начнем со «Счастливого зайца». Среди местных почтовых гостиниц эта наименее дрянная. – Откинувшись на подушки, она уставилась прямо перед собой и добавила: – Если он хотя бы немного похож на отца, то слишком ценит собственный комфорт, чтобы выбрать заведомую дыру.
Джек почувствовал себя законченным болваном, когда на голову ему набросили мешок.
Значит, это все же случилось. В душе он знал, что пробыл в Линкольншире слишком долго. Всю обратную дорогу из замка он проклинал себя за глупость. Надо было уехать из трактира сразу же после завтрака. Или еще раньше, на рассвете. Но нет, ему зачем-то понадобилось напиться вдрызг, а потом отправиться в этот проклятый замок. Где он увидел ее.
Если бы не девушка, он не задержался бы на подъездной аллее. Не стал бы гнать коня бешеным галопом. И тогда ему не пришлось бы останавливаться, чтобы передохнуть и напоить лошадь.
И уж точно он не стоял бы возле корыта с водой у всех на виду, точно афишная тумба, когда кто-то налетел на него сзади.
– Свяжите его, – отрывисто прозвучал чей-то голос.
Этого было достаточно, чтобы все волоски на коже Джека встали дыбом, а тело напряглось, будто стальная пружина. Всякий, кто презирает опасность и вечно бродит в двух шагах от виселицы, знает, что означают слова «свяжите его».
Не важно, что Джек не видел нападавших и понятия не имел, кто они и зачем явились. Он сражался как лев. А ему приходилось драться и в честном бою, и в грязной свалке. Но противников было по меньшей мере трое, а может, и больше; ему удалось отвесить всего парочку крепких ударов, прежде чем его самого швырнули лицом в грязь, заломили руки за спину и связали…
Не веревками, нет. Сказать по правде, путы больше напоминали шелк.
– Простите, – пробормотал один из похитителей, что прозвучало довольно странно. Когда вас связывают как барана, редко приносят извинения.
– Ну что вы, это такой пустяк, – отозвался Джек и мысленно выругал себя за неумение держать язык за зубами. Острота обошлась ему слишком дорого: пыль с надетого на голову мешка набилась в рот.
– Сюда, – подсказал кто-то, помогая ему подняться на ноги. Джеку оставалось только повиноваться.
– Э-э… будьте добры, – раздался первый голос, тот, что приказал его связать.
– Не хотите ли объяснить, куда меня ведут? – поинтересовался Джек, но в ответ послышалось лишь нерешительное хмыканье и невнятное бормотание.
«Пешки. Жалкие пешки. – Джек тяжко вздохнул. – Мелкая сошка никогда ничего не знает».
– Э-э… вы не могли бы ступить на подножку?
И прежде чем Джек успел сделать шаг или хотя бы сказать «Прошу прощения?», его резко подняли над землей и зашвырнули в карету.
– Усадите его на подушки, – пролаял чей-то голос. Джек тотчас узнал его. Это была старая леди. Бабушка.
Ну что ж, по крайней мере его везут не на виселицу.
– Вы не могли бы поручить кому-нибудь присмотреть за моей лошадью? – попросил он.
– Позаботьтесь о его лошади! – рявкнула старуха.
Джек покорно позволил усадить себя на подушки; со связанными за спиной руками и мешком на голове осуществить подобный маневр довольно сложно.
– Вас не затруднит развязать мне руки?
– Я не настолько глупа, – фыркнула старая леди.
– О, – притворно вздохнул Джек, – я и подумать не смел ни о чем подобном. Красота и глупость следуют рука об руку куда реже, чем хотелось бы.
– Сожалею, что пришлось похитить вас, – проворчала старуха, – но вы не оставили мне выбора.
– Не оставил выбора, – задумчиво повторил Джек. – Ну да, конечно, я ведь старался изо всех сил не попасться вам в лапы.
– Если вы собирались нанести мне визит нынче утром, – резко возразила герцогиня, – вам не следовало удирать.
Джек насмешливо дернул уголком рта.
– Значит, она вам рассказала. – И почему он, собственно, решил, что она промолчит?
– Мисс Эверсли?
Так вот как ее зовут!
– Ей не оставалось ничего другого, – презрительно буркнула старуха.
Похоже, желания мисс Эверсли в расчет не принимались.
И тут Джек почувствовал легкое движение воздуха рядом с собой. Едва уловимое шуршание ткани.
Она была здесь. Призрачная мисс Эверсли. Безмолвная мисс Эверсли. Восхитительная мисс Эверсли.
– Снимите с него мешок, – распорядилась герцогиня. – Вы его задушите.
Джек терпеливо ждал, нацепив на лицо ленивую улыбку – наверняка они ожидали увидеть иное выражение, так пусть полюбуются. Он различил тихий звук, что-то неясное, смутное – не совсем вздох, но и не стон. Мисс Эверсли. Что это? Усталая покорность или, быть может…
Мешок сдернули, и Джек на мгновение замер, с наслаждением подставляя лицо свежему прохладному ветерку.
Потом он посмотрел на нее.
Горечь унижения. Вот что это было. Бедняжка мисс Эверсли казалась несчастной. Более великодушный джентльмен отвернулся бы, но в настоящий момент Джек вовсе не склонен был проявлять излишнее благородство, поэтому он самым бесцеремонным образом принялся разглядывать ее лицо. Мисс Эверсли была прелестна. Ее отличала особая, яркая красота, присущая лишь ей одной. Нет, она не походила на «английскую розу», у нее были великолепные темные волосы и сияющие синие глаза. Черные густые ресницы оттеняли совершенную белизну кожи.
Впрочем, возможно, бледность вызвана смущением и неловкостью, засомневался Джек. Мисс Эверсли выглядела так, будто ее вот-вот стошнит.
– Неужели целоваться со мной было так скверно? – прошептал Джек. Девушка тотчас сделалась пунцовой. – Похоже, я прав. – Он повернулся к бабушке и добавил самым непринужденным тоном: – Надеюсь, вы понимаете, что подобное преступление карается виселицей?
– Я герцогиня Уиндем. – Старуха надменно подняла брови. – О виселице не может быть и речи.
– Ах, какая несправедливость, – вздохнул Джек. – Вы не согласны, мисс Эверсли?
Ему показалось, что девушка сейчас заговорит, однако бедняжка предпочла прикусить язычок.
– Но если бы вы стали соучастницей в этом маленьком преступлении, – взгляд Джека беспардонно скользнул вниз, задержался на бедрах мисс Эверсли и остановился на ее груди, – это бы все изменило.
