леса.
Однако совершенно скрыться он не мог. Остров, к которому он плыл, находился на расстоянии полумили от берега, но за ним простиралась полоса воды более мили в ширину. Мулат мог спрятаться от преследователей на острове. Но что дальше? Не мог же он рассчитывать на спасение, спрятавшись в чаще! Там всего на нескольких акрах густо росли высокие деревья. Некоторые стояли у самого берега, ветви их были украшены серебристой тилландсией и свисали над водой. Но что из этого? Здесь мог найти укрытие и спасение медведь или загнанный волк, но не преследуемый человек, не раб, который осмелился поднять нож на своего хозяина. Нет, нет! На острове обыщут каждый куст, и скрыться нет никакой возможности.
Может быть, мулат только собирался отдохнуть на острове и, переведя дух, снова пуститься вплавь к противоположному берегу? Хороший пловец мог бы рискнуть на это, но для мулата этот путь был отрезан. На реке было много лодок и пирог, люди уже пошли за ними, и, прежде чем мулату удалось бы отплыть от берега, за ним уже погналось бы несколько челноков. Нет, нет, ему не спастись! Куда бы он ни бросился, в воде или на острове, — его схватят везде! Так рассуждали зрители на берегу, наблюдавшие за погоней.
По мере того как пловец приближался к острову, возбуждение все больше усиливалось. Развязка была недалека, но она оказалась совершенно иной, нежели мы предполагали. Все думали, что беглец, достигнув острова, выйдет на берег и скроется среди деревьев, а за ним по пятам пойдут преследователи и, может быть, изловят его даже раньше, чем ему удастся добраться до леса. Люди были уверены, что все произойдет именно так, — ведь мулат находился уже около самого острова: еще несколько сильных взмахов, и он был бы у берега. Он уже плыл под темной тенью деревьев, ветви как бы склонялись над его головой; казалось, ему достаточно было поднять руки и схватить их. Большинство пловцов все еще отставали от него ярдов на пятьдесят, но некоторые, опередив других, были уже в двадцати пяти ярдах от него. С берега казалось, что они плывут чуть ли не рядом с беглецом и в любой момент могут его схватить.
Развязка приближалась, но не такая, какой мы ожидали. Ни зрители, ни преследователи и не догадывались, чем кончится погоня. Даже сам мулат не подозревал, какая новая страшная опасность ему грозила. Тень деревьев на берегу острова уже падала на пловца, и каждую минуту мы ждали, что он скроется в ней. Но вдруг он круто повернул и поплыл вдоль берега.
Мы с удивлением смотрели на этот маневр, не понимая, к чему он может привести, ибо преследователи как раз плыли по диагонали к беглецу и могли вот-вот настигнуть его. Какова была его цель? Может быть, ему не удалось найти удобное место, чтобы выйти на берег? Даже если это было так, он мог уцепиться за ветви и выбраться на сушу. Но недоумевать нам пришлось недолго: мы заметили, что темный предмет, плававший в воде, оказался вовсе не стволом сухого дерева; бревно было живое и двигалось и скоро приняло очертания огромной ящерицы — отвратительного аллигатора.
Его страшные челюсти были широко раскрыты, чешуйчатый хвост поднялся, только туловище находилось в воде. Он повертывался то в одну, то в другую сторону, время от времени бил хвостом, и брызги летели фонтаном. Его рев отдавался эхом на противоположном берегу, все озеро как бы колебалось от его хриплого голоса. Лесные птицы с криком порхали кругом, а белый журавль с испуганным курлыканьем взвился в воздух.
Зрители застыли от ужаса, пловцы перестали плыть. Только один мулат прилагал все усилия, чтобы спасти свою жизнь. Аллигатор так и впился в него глазами. Почему он уставился на него, а не на других? Все пловцы были одинаково близко. Может быть, это рука бога поднялась для мщения? Еще одно движение, еще удар мощного хвоста — и громадный аллигатор ринется на свою жертву…
Я забыл о преступлениях мулата — я почти сочувствовал ему: неужели для него нет надежды на спасение? Вот он ухватился за ветку дерева, пытаясь подняться из воды и избавиться от грозной опасности. Боже, укрепи его руку! Слишком поздно! Уже аллигатор разинул пасть… Вдруг раздался треск — сук обломился! Мулат упал, скрылся под водой и пошел ко дну, а за ним, так и не сомкнув челюстей, нырнула гигантская ящерица. Оба скрылись из виду. Волны вспенились, захлестывая листья обломанного сука.
Затаив дыхание, мы следили за этой сценой. Ни малейшая зыбь на волне не ускользала от нашего взора. Но на поверхности воды не было заметно никакого движения. Из ее глубин не показывались очертания ни человека, ни чудовища, и вскоре озеро снова стало спокойным и гладким. Аллигатор, несомненно, закончил свое дело. Не послужил ли он орудием божьей мести! Так говорили окружавшие меня люди.
Наши пловцы повернули обратно. Никто не рискнул подплыть к берегу острова, под темную тень деревьев. Люди долго находились в воде, и силы оставляли их. Некоторые едва ли могли бы добраться до берега, но на помощь им спешили лодки и пироги. Некоторые пловцы увидели лодки и поплыли медленнее, другие остановились и ждали их приближения. Всех их поспешно подобрали одного за другим. Теперь и люди и собаки были благополучно доставлены на берег.
Решено было продолжать поиски с помощью собак, так как судьба беглеца все еще оставалась неясной. Преследователи высадились, собаки начали рыскать по кустам, а люди пошли вдоль берега к месту, где все это случилось.
Однако на острове не оказалось ни малейших следов мулата. Но зато кое-что обнаружилось в воде: нашли красную пену и решили, что это кровь мулата.
— Все в порядке, ребята! — раздался чей-то грубый голос. — Держу пари, что это кровь чернокожего. Он пошел ко дну, в этом нет сомнения. Черт побери эту гадину! Она испортила нам всю забаву.
Эта шутка была встречена взрывом оглушительного хохота. Продолжая беседу в том же духе, охотники за людьми постепенно разошлись по домам.
Глава XIV
Месть Ринггольда
Только самые черствые люди среди белых говорили об этом происшествии с неподобающим легкомыслием; другие, более тонкие и благородные, отнеслись к нему с должной серьезностью, а в некоторых оно даже пробудило какой-то страх. Как будто десница божья вмешалась и наказала преступника той самой смертью, которую он готовил другим.
