– А если запомнят в лицо? Тогда смогут составить фоторобот, заплатить за розыски, – Марина вспомнила, как сама рисовала знакомых сноходцев, пускай и неудачно.
Хлоя снова помолчала. А Марина порадовалась, что бурящая сила взгляда была нематериальна: иначе в её теле уже было бы с десяток не запланированных природой отверстий.
– Об этом мы обычно говорим не на консультациях, а позже. Но ты задала правильные вопросы, и они не должны остаться без ответов. Слушай, запоминай и постарайся понять: то, что люди видят во снах, – не точное отражение яви. И оно легко стирается из памяти.
…приятно просыпаться самой, когда выспишься всласть и уже просто не хочешь валяться в постели. Неприятно просыпаться по будильнику. Но хуже всего, когда тебя «просыпают». Марина ещё о многом хотела расспросить Хлою, однако обнаружила себя в собственной кровати, уставившейся в потолок. Похоже, время некоторых уроков пока не пришло.
* * *
Возвращаться к заброшенному хобби трудно, даже если оно любимое. Особенно если оно любимое.
На работе рисование ограничено строгими рамками. Выходить за эти рамки крайне нежелательно – зато на них удобно опираться. Сразу ясно, кто чего сколько и как хочет. А если не ясно, то можно подёргать менеджера или уточнить детали у заказчика. Техзадание – проложенный маршрут: иди по стрелочкам и придёшь к цели (хотя, увы, бывают индивиды, чертящие стрелочки в противоположных направлениях или вообще завязывающие их узлом; выполнить их задание – всё равно что пойти туда, не знаю куда, принести то, не знаю что).
Рисовать для себя значит рисовать то, что хочешь лично ты. Но понять свои желания порой сложнее, чем чужие. И никаких путеводных ограничений! Полная свобода. Полная неопределённость. Каждая линия может стать началом чего-то нового. Каждая линия может стать ошибкой.
Бывает и третий вариант: рисовать то, что хочешь и что пригодится для работы. Два в одном. Двойная сложность. Именно этого, похоже, ждала от неё Хлоя. История про сны на продажу далась Марине легче, чем история про фармакологического «супермена», и всё же результат получился не таким, как хотелось. Не хватало ёмкости, когда каждая линия, каждый штрих дополняют атмосферу, лучше раскрывают персонажей. Не хватало лёгкости, когда история будто рассказывается сама собой. Той лёгкости, которая свойственна снам: они могут быть какими угодно странными, нелогичными, нелепыми, но они текут свободным потоком, запросто смешиваются, переключаются. А не вышагивают по линейке, чеканя шаг и панически боясь оступиться.
Марина мрачно смотрела на открытый файл. Файл смотрел на неё в ответ, абсолютно пустой и безликий. У него даже названия не было. Что ж, можно начать хотя бы с этого. Марина открыла меню сохранения и вбила туда первое, что пришло на ум, – «СФиЧ».
«Смайт Фортсмайт и Чарамушта» – книга, про которую Марина узнала буквально час назад. И которую выбрала наобум: открыла в электронной библиотеке раздел фэнтези, открыла новинки в этом жанре и стала листать список в поисках того, за что зацепится взгляд. В обложки и в имена авторов принципиально не всматривалась – только в названия книг. Как это часто бывает, взгляд зацепился за несоответствие: уж очень контрастными показались имена героев (если это вообще были имена).
Книга понадобилась Марине для квеста, который она придумала сама себе. Целью квеста была разминка фантазии и внимательности: нарисовать титульных персонажей, не читая книгу, затем нарисовать их же после абзаца-другого их описания – и наконец, нарисовать их после прочтения всей книги.
Первый этап был самым сложным – зато и самым свободным. Кем могли бы быть герои с такими именами?.. Не факт даже, что они были людьми. Чем дальше, тем больше сомнений. А сомнения – невидимые кандалы, от которых опускаются руки.
Выходит, чтобы получить удовольствие, надо приложить усилие. Парадокс какой-то. Впрочем, как и многое другое в этой жизни.
Она никому эти рисунки не покажет. Никто о них не узнает, не будет оценивать и комментировать. Единственный возможный критик – у неё в голове; а ему пора бы заткнуться, хоть ненадолго.
Марина глубоко вдохнула, отложила в сторону смартфон, чтобы снова не сбежать в чтение блогов или просмотр видеороликов, и взялась за электронное перо.
Смайт Фортсмайт у неё получился классическим британским джентльменом – почему-то больше похожим на Куратора, чем недавний портрет этого самого Куратора. Разве что в чопорном Смайте не было той неуловимой Кураторской искры, насмешливой чертовщинки, мелькавшей в глазах и уголках рта, всегда готового к улыбке.
С Чарамуштой было сложнее. Наверное, это кто-то маленький – то ли по возрасту, то ли по росту. И уж точно не похожий на британского джентльмена. Может быть, служанка-индианка? Или гадалка-цыганка?.. В итоге получилась смуглая черноволосая воровка; на её одежде искрой сиял диковинный медальон.
Что ж, теперь можно было открыть книгу и узнать, насколько Марина промахнулась.
…как оказалось, она промахнулась во всём. Ни одного попадания! Тоже по-своему выдающийся результат, на самом деле. Стопроцентный, пусть и со знаком «минус».
Для начала, Смайт оказалась женщиной, а Чарамушта – мужчиной (хотя один из персонажей уже успел заподозрить в Чарамуште не то оборотня, не то колдуна, так что насчёт пола сохранялась некая неопределённость).
Смайт из рыцарского рода Фортсмайтов была телохранительницей молодого господина, не чопорной, а хладнокровной и сосредоточенной, в любой момент готовой броситься наперерез угрозе, пусть даже ценой своей жизни. Волосы у неё были короткими, но опять же не как у джентльмена: разделённые на прямой пробор, свободно свисавшие вдоль лица. Про её фигуру автор пока сказал только, что Смайт была «статной»; но и этого было достаточно, чтобы в воображении Марины появилась высокая, широкоплечая дева-рыцарь, в лёгких доспехах и с мечом у бедра, слегка хмурящаяся, цепким взглядом сканирующая окружение. Теперь нарисовать её было гораздо проще.
Чарамушта был настолько же противоположен Смайт, насколько его имя было противоположно её имени. Без роду без племени – или, по крайней мере, без желания о них рассказывать. Без профессии: когда его спросили о его ремесле, он с безмятежной улыбкой назвался бродягой-бездельником. Появился из ниоткуда – и как раз когда молодой господин попал в затруднительное положение. Парой слов мудрого совета справился там, где оказались бессильны острые мечи и золотые монеты. В благодарность молодой господин немедленно назначил Чарамушту своим советником – к неудовольствию других советников и двойному неудовольствию Смайт. Понять неприязнь телохранительницы было легко: Чарамушта действительно и вёл себя, и выглядел подозрительно. Бродяга – но не в обносках и без сумы с пожитками (при нём вообще не было никаких личных вещей!); с кожей, поцелованной солнцем, и выцветшими на свету волосами – хотя в холодной стране, где находились владения молодого господина, почти каждый день был пасмурным; абсолютно спокойный, даже когда ему пригрозили снять голову с плеч.
Словом, книга ещё только началась, а уже было понятно, почему она называлась именно так. Молодой господин был тем, из-за кого закрутился сюжет, и тем (единственным), что объединяло Смайт и Чарамушту. Смайт оставалась в тени молодого господина; Чарамушта мерцал – то оказывался в центре внимания, то отступал в тень. В третьей главе Чарамушта вообще пропал: испарился из запертой (по настоянию Смайт) комнаты, не нашёлся ни в других помещениях, ни в саду. В четвёртой главе на его поиски окончательно плюнули и занялись более важной проблемой – расследованием диверсии. Но было ясно как день, что Чарамушта ещё появится, – вопрос лишь в том, как. И Марине было по-настоящему любопытно узнать ответ.
