забывает данного слова о налаживании мирной жизни —
такого тоже можно считать совершенным человеком.
XIV, 13
Учитель спросил у Гунмин Цзя[125] о Гуншу Вэньцзы[126]:
– Верно ли, что он, Ваш Учитель,
не говорит, не смеётся и не берёт?
Гунмин Цзя ответил:
– Тот, кто сказал об этом, во многом ошибается.
Учитель говорит ко времени,
и окружающим не режут слух его слова.
Смеётся, когда весело,
и людям не мешает его смех.
Берёт по справедливости,
и людей не отягчает взятое.
Учитель сказал:
– Вот как! Неужто он таков?
XIV, 14
Учитель сказал:
– Цзан Учжун просил правителя Лу оставить потомков
управлять бывшим его владением Фан.
Хотя и ходят слухи, что он этого не домогался у государя,
я этому не верю.
XIV, 15
Учитель сказал:
– Цзиньский Вэнь-гун[127] лживый и непрямой,
циский Хуань-гун[128] прямой и не лживый.
XIV, 16
Цзы Лу сказал:
– Когда Хуань-гун убил своего брата княжича Гунцзы Цзю,
наставник брата Шао Ху покончил с собой,
а другой наставник брата Гуань Чжун этого не сделал.
Спрашивается:
что же, Гуань Чжун не человеколюбив?
Учитель ответил:
– Хуань-гун девять раз объединял всех удельных князей,
не прибегая к военной силе,
в этом сказалась мощь Гуань Чжуна.
Кто с ним сравнится в человеколюбии!
Кто с ним сравнится в человеколюбии![129]
XIV, 17
Цзы Гун спросил:
– Гуань Чжуна нельзя считать человеколюбивым?
Ведь когда Хуань-гун убил княжича Гунцзы Цзю,
то Гуань Чжун не только не покончил с собой,
но ещё и стал у Хуань-гуна советником.
Учитель сказал:
– Когда Гуань Чжун стал советником, то сделал
Хуань-гуна гегемоном над удельными князьями,
объединил Поднебесную,
народ и до сей поры пользуется его благодеяниями.
Если бы не Гуань Чжун, мы все ходили бы
с распущенными волосами и запахивали полу
на левую сторону.
Разве мог он думать так, как думают простолюдины,
которые кончают с собой в канавах и остаются безвестными?
XIV, 18
Сановник Чжуань, подданный Гуншу Вэньцзы,
вместе с Вэньцзы возвысились при дворе князя.
Учитель, услышав об этом, сказал:
– Можно назвать Вэньцзы культурным (вэнь)!
XIV, 19
Учитель назвал вэйского Лин-гуна не обладающим Дао.
Канцзы спросил:
– Если это так, то почему его царство не гибнет?
Учитель ответил:
– У него Чжуншу Юй ведает приёмом гостей,
Чжу То ведает жертвоприношениями в Храме Предков,
Ван Суньцзя командует войсковыми соединениями.
Если это так, то как же его царство погибнет?
XIV, 20
Учитель сказал:
– Что обещают с лёгкостью бесстыдной,
То исполняют редко и с трудом.
XIV, 21
Когда Чэнь Чэнцзы[130] убил Цзянь-гуна[131], Конфуций,
совершив омовение, прибыл во дворец и сказал Ай-гуну:
– Чэнь Хэн убил своего государя, прошу покарать его.
Ай-гун сказал:
– Доложи трём сановникам.
Конфуций сказал самому себе:
– Так как я занимаю место за сановниками,
то не смел не доложить.
А государь сказал: «Доложи трём сановникам».
Он прибыл к ним и доложил, но те ответили отказом.
Конфуций сказал:
– Так как я занимаю место за сановниками,
то не смел не доложить.
XIV, 22
Цзы Лу спросил о службе государю.
Учитель ответил:
– Не лги и увещевай его.
XIV, 23
Учитель сказал:
– Благородный муж стремится к высшим совершенствам,
маленький человек удовлетворяется низменными благами.
XIV, 24
Учитель сказал:
– В древности учились для совершенствования себя,
а нынче учатся для утверждения среди других.
XIV, 25
Цюй Боюй[132] послал человека к Конфуцию.
Конфуций усадил его напротив и спросил:
– Чем озабочен твой господин?
Тот ответил:
– Господин хотел бы приуменьшить свои промахи,
но ещё не достиг этого.
Когда посланник ушёл, Конфуций воскликнул:
– Вот так посланник!
Вот так посланник!
XIV, 26
Учитель сказал:
– Пока не встал на следующий пост,
не размышляй и об его уставе.
Цзэн-цзы пояснил:
– Благородный муж не задумывается о предписаниях,
что вне его поста.
XIV, 27
Учитель сказал:
– Благородный муж стыдится,
когда дал слово, а на деле нарушает его.
XIV, 28
Учитель сказал:
– Дао благородного мужа исчисляется тремя положениями,
я не дотягиваю до них:
благородный муж, будучи человеколюбивым, не печалится,
будучи знающим, не сомневается,
будучи храбрым, не робеет.
Цзы Гун заметил:
– Это-то и есть Дао Учителя.
XIV, 29
Цзы Гун (Цы) сравнивал людей.
Учитель сказал:
– Цы, разве это достойно?
Что касается меня, то я не бездельник.
XIV, 30
Учитель сказал:
– Не печалься, что люди не знают тебя,
печалься о своей неспособности.
XIV, 31
Учитель сказал:
– Не знать, что обманут, не ведать, что не поверят,
и всё же предугадывать это —
вот что такое мудрость!
XIV, 32
Вэйшэн Му[133], обратившись к Кун-цзы, сказал:
– Цю, что так раскудахтался,
никак хочешь явить свое красноречие?
Кун-цзы ответил:
– Не смею красноречием блистать,
мне болью отдается грубость.
XIV, 33
Учитель сказал:
– Превосходный конь не за силу славится, а за свой нрав.
XIV, 34
Некто спросил:
– Каково, если «добродетелью отвечать на зло»[134]?
Учитель ответил:
– Зачем отвечать добродетелью?
На зло отвечай справедливостью,
а на добродетель отвечай добродетелью.
XIV, 35
Учитель сказал:
– Нет таких, которые бы знали меня!
Цзы Гун спросил:
– Что значит, нет таких, которые бы знали Учителя?
Учитель ответил:
– Не ропщу на Небо, не презираю людей,
начинаю от низшего, достигаю высшего.
Тот, кто знает меня, так это Небо!
XIV, 36
Гунбо Ляо[135] оклеветал Цзы Лу перед Цзисунем.
Цзыфу Цзинбо[136] сообщил об этом Учителю:
– Сей почтенный муж, Цзисунь,
был основательно введён в заблуждение Гунбо Ляо,
а у меня ещё и теперь достанет сил,
чтобы выставить труп Гунбо Ляо на базарной площади.
Учитель сказал:
– Осуществится ли Дао – на то судьба;
Не осуществится Дао – на то тоже судьба.
А Гунбо Ляо, он что, судьба?!
XIV, 37
Учитель сказал:
– Достойный удаляется от мира,
За ним – бегущий из страны,
Потом – кто не привечен во дворце,
И, наконец, – кто не уважен словом государя[137].
И добавил:
– Так поступили семеро[138].
XIV, 38
Цзы Лу заночевал у Каменных Ворот.
Утром привратник спросил у него:
– Кто ты, откуда?
Цзы Лу ответил:
– Иду от Конфуция.
Привратник сказал:
– А, это не тот ли, кто знает, что невозможно умиротворить
Поднебесную, и всё же не отступает от этого?
XIV, 39
Однажды, находясь в Вэй, Учитель бил в каменный гонг.
Некто с корзинкой за плечами, проходя мимо ворот дома
Конфуция, сказал:
– В ударах слышится призыв души к вниманью!
Затем послушал немного и сказал:
– Вот дикое упрямство!
Коль не идут тебя узнать, то прекрати и
