завихрениями. Ну и моря еще побаивается У него на Полтавщине-то какие моря! Он и родителям так писал: «А волны здесь такие, что выше нашего сельсовета».
Сам боцман Лосев служил сверхсрочную, и все на этом стареньком катере, который он с ласковой иронией звал «Коломбиной».
Когда раздавалась команда «Корабль экстренно к бою и походу изготовить», огромный Лосев весь как-то подбирался, движения у него становились стремительными и точными, такими, что, глядя на него со стороны, можно было подумать: не небольшому катеру, а по меньшей мере эскадренному миноносцу была отдана команда. Однако значительность того, что и как делал в эти минуты боцман, не была показной. Она словно бы незримо передавалась всем, и не успевала обычно закончиться другая команда — «По местам стоять, со швартовых сниматься», — как, мелко дрожа и комкая за кормой зеленую воду, катер уже отваливал от пирса. Лосев застывал на палубе с рукой, поднесенной к берету, и, когда катер проходил траверз маяка, поворачивался и оглядывал море: старался определить, какая будет погода, хотя сводку все знали еще с утра.
Березный глубоко и искренне раскаивался в том, что поначалу принял боцмана за традиционного служаку, для которого главное — «чтобы все было чистенько». И хотя Лосев действительно любил, чтобы у него «все было чистенько», это была просто хозяйская опрятность, свойственная, пожалуй, всем боцманам на всех кораблях. Но увидеть и узнать боцмана таким, каким он был на самом деле, Березному удалось случайно.
Как-то ночью катер обходил узкие, вытянутые островки, вернее, даже не островки, а каменистые гряды, напоминающие диковинных животных, выплывших из морских глубин, да так и замерших на поверхности.
Березный стоял в рубке, то и дело высовывая из люка голову. Ну и места! Здесь ничего не стоит наскочить на какую-нибудь плешивую каменную громадину. Хорошо еще осадка у катера невелика: если и попадется подводная скала, можно проскочить. Карта лежала перед ним, он до рези в глазах вглядывался в многочисленные значки характеристик, среди которых тоненькой коричневой полосой был проложен курс, и тихо ругался.
Лосев и Приходько были на мостике, наверху. Боцман вел катер, и Березному приходилось только удивляться, как Лосев ориентируется в этом первозданном нагромождении скал и камней. Всякий раз, когда они попадали сюда, у Березного и впрямь появлялось ощущение, что зашли они совсем на другую планету, где никакой жизни нет, а есть только эти камни, да вода, да разлохмаченные, разорванные клочья тумана, застрявшие среди валунов едва ли не со времен сотворения мира.
Березный усмехался этим случайным мыслям и снова тревожно высовывал голову, морщась от бьющей в лицо соленой пены. Вдруг он услышал неспокойный тихий голос боцмана:
— Ты, Петр, лучше гляди… Мы ведь, знаешь, самые крайние сейчас.
То, что сказал матросу старшина, неожиданно взволновало Березного. Он с удивлением, словно впервые, оглядел голые каменистые гряды островов и подумал, что это ведь тоже наша земля! И то обстоятельство, что он, лейтенант Березный, находится сейчас здесь, в этом безлюдье и безмолвии, наполнилось каким-то особым, новым смыслом. «А ведь действительно — самые крайние…»
Кагальнов появился на катере, когда его никто не ждал, незадолго до отхода в дозор. Он тяжело спустился с пирса по трапу (хотя это называлось — подняться на палубу), выслушал рапорт Березного и сразу пошел в машинное отделение. Там он придирчиво осмотрел машины, вспомнил, что шестой цилиндр раньше стучал — сносилась заглушка пальца.
— Ну. сейчас ничего, — убежденно ответил Кагальнову моторист. — Как часы подвинтили.
Березный подумал: «Однако, и память же у него…»
Кагальнов осмотрел весь катер и, стряхивая с брюк невидимую пыль, сказал:
— Все в порядке. Привыкли или еще привыкаете? А скажите теперь честно: на торпедные катера хотелось или на «большой охотник»?
Он лукаво прищурил глаза и склонил голову, ожидай ответа. Березный ответил ему, вытянувшись:
— Хотелось, товарищ капитан второго ранга. И сейчас хочется.
С лица Кагальнова словно смахнули улыбку. Он посмотрел на Березного испытующим, даже, пожалуй, тяжелым, взглядом и, коротко козырнув, пошел к борту.
Березный крикнул: «Команда, смирно!» У трапа Катальное обернулся, кивнул: «Вольно!» — и добавил, качнув головой:
— А вот этого я от вас никак не ожидал…
Он ушел, и настроение у Березного упало. Но думать долго об этом разговоре уже не было времени: пора выходить в море.
…Березный остановил катер у выхода из каменной гряды. Отсюда хорошо просматривался большой участок. Перед выходом лейтенанту сообщили, что две бригады из местного рыболовецкого колхоза ставят сети в районе острова Н. и, стало быть, пройдут мимо него: шесть мотоботов и двенадцать человек на них. Березный и раньше встречался с рыбаками, здоровался по-эстонски и те, что-то говоря, протягивали ему свои документы. Надо полагать, что процедура им не очень-то нравилась. Усталые люди торопились домой, а тут приходилось задерживаться, хотя и ненадолго.
Уже на стоянке Березный нагнулся над картой и начал искать этот остров Н. Должно быть, такая же узенькая полоска земли да камней да низкие кусты можжевельника. Лосев стоял рядом и заметил, что лейтенант что-то ищет на карте вдали от того места, где они находились.
— Где он, остров?
— А вот он.
Лосев деликатно показал мизинцем на соседний квадрат. Остров напоминал лошадиную голову. Березный не понял, почему Н.? Должно быть, местное название?
— Там, товарищ лейтенант, маяк есть. Да вон, поглядите по силуэтам.
Он развернул тоненькую книжечку, и Березный увидел рисунок: маяк действительно напоминал бутылку. Лосев словоохотливо разъяснил:
— Говорят, Петр Первый распорядился там маяк выстроить. Ну, значить (он говорил «значить»), приходят к Петру строители и говорят: так, мол, и так, ищем форму. Петр в это время обедал. Взял он штоф, поставил перед ними и говорит: «Вот вам и форма». Так и вышло: за-место сургучной головки у маяка фонарь.
Березный расхохотался, и Лосев, решив, что это его рассказ произвел на лейтенанта такое впечатление, тоже улыбнулся.
— Ох, и историк же вы, старшина! — хохотал Березный.
Лосев смутился и, что-то пробормотав, замолчал.
Пора было подниматься на мостик. Туман, незаметно собравшийся между камней, вдруг закурился, задымил в сумерках и пополз по борту катера, обволакивая его. Вот еще этот туман, постоянный спутник, будь он неладен! Березный, нагнувшись, крикнул Приходько:
— Как там связь?
Приходько крутил ручки настройки, в наушниках попискивало, стучало, гудело, и Приходько морщился от всех этих налетающих шумов. Наконец он услышал что-то такое, отчего сразу заулыбался и кивнул лейтенанту. Связь с береговыми радиометристами была.
Приходько, прижимая одной рукой наушник, крикнул: «Передают!» Березный, кивнув, поднес к глазам бинокль. Нет, ничего не
