того позволяло тесное пространство.
— Что из сказанного им было неправдой? — спросил он, обращаясь к её спине.
— Я не уверена, — ответила она его шляпе. Доминирующий элемент Барсука мешал ей обнаруживать ложь. Мальчишка признавался, что отлично лгал. Он мог и пошутить, но любой человек смерти должен был уметь хорошо врать. — Не думаю, что он из Кирквейна. Зачем ему это?
Женщина миновала щелку, через которую просачивалось немного света. Она задалась вопросом, выпускал ли кто-то отсюда стрелы и был ли он удивлен толщиною стен.
— Он всегда был себе на уме, — печально сказал Варт. — Может, завидует моему успеху. Но здесь точно нет ничего общего с делом Дигби, сестра. Такого просто не может быть! Любые преступления, совершенные Барсуком до прихода в Айронхолл забыты и подлежат помилованию после того, как он будет связан. Четыре года он жил, не имея никакого контакта с внешним миром. Зачем ему тратить время, если он не хочет быть Клинком?
— Дигби приезжал туда два года назад.
— Лишь ради того, чтобы произнести речь на Ночи Дюрандаля. И мне помнится, она была еще скучнее, чем у большинства. Тогда мы с Барсуком были лишь недорослями. А они держат подобный мусор подальше от важных посетителей.
Логика казалась железной. Все, что беспокоило Барсука не могло иметь ничего общего с миссией Варта. Внезапно, звук шагов впереди стих. Женщина поспешила.
— Вот вы где! — сказал Барсук, как только Изумруд догнала его. Он подозревал, что она что-то подозревает? Белые Сестры не распространялись о своей способности обнаруживать ложь, но в Айронхолле он ней должны были знать.
— Ступени делают меня неуклюжей.
Он развернулся, чтобы продолжить подъем, и Изумруд последовала за ним. Вскоре она поняла, что головокружение вызвано отнюдь не лестницей. Это было волшебство, нараставшее с каждым шагом. Женщина открыла рот, чтобы выкрикнуть предупреждение. Но вот впереди забрезжил свет и распахнулась дверь. Паж удерживал створку открытой.
Изумруд пошла за Барсуком. Варт следовал за ней попятам. Мальчик ушел, затворив дверь. Солнце стояло высоко над крепостью, а большие окна были обращены внутрь, во двор замка. И хотя к этому времени одно только солнце могло бы достаточно нагреть эту крошечную комнатку, пылавший в очаге камин раскалил окружающее пространство почти до предела. Единственный удивительный житель сгорбился на стуле прямо перед адским пеклом. Казалось удивительным, что он еще не вспыхнул сам. Мужчина был укутан в одеяла и облачен в плотные одежды. Редкие волосы его были белыми, лицо сморщилось, словно кедровая кора, а зубов не было. Очевидно, лорд Флориан был очень больным человеком. К тому же, он был источником магии.
Изумруд обнаружила исцеляющие заклинания — болезненно-сладковатый аромат. Все они были похожи друг на друга. Воздух, вода, немного огня и очень много любви, уничтожающей противостоящий ей элемент смерти. Эта смесь представляла собой очень несбалансированный октограм, и Изумруд всегда находила её тревожащей.
Варт откланялся и представился. Он не стал называть своих спутников.
Отвернувшись от огня, шериф посмотрел на него тусклыми, слезящимися глазами.
— Значит, теперь король прислал детей? — произнес он хриплым болезненным шепотом, едва слышным за потрескиванием поленьев.
Варт, уже раскрасневшийся от жары, теперь покраснел еще больше.
— Повторяю, я — Клинок Королевской Гвардии и приехал сюда по делам Его Величества, как эмиссар Суда Магов. Вот моя грамота.
Флориан оттолкнул свиток хрупкой, покрытой пятнами рукой. Когда-то он, должно быть, был статным и внушительным мужчиной. Вероятно, даже красивым, о чем говорили выпирающие кости лица. Теперь же он превратился в развалину. Кучей тряпья в кресле.
— Меня не волнуют твои чудесные печати и пергаменты, — прошептал он. — Чего король хочет от меня теперь? Я хранил его спокойствие это тринадцать лет, собирал налоги, вешал людей, которые убивали его оленей. И он решил побеспокоить меня теперь, в мои последние дни?
Барсук и Изумруд стояли у окон, но даже там было душно. Чтобы видеть лицо шерифа, бедному Варту приходилось держаться рядом с ним. Он беспокойно переминался с ноги на ногу.
— Милорд, Хранитель Королевских Лесов был здесь девять или десять дней назад.
— Дигби. Я давно знаю его. Приходит сюда каждые пару лет и устраивает себе головную боль. Во время восстания он тоже путался под ногами. Не помню, чтобы он хоть раз сделал что-то стоящее. Он был здесь два дня и уехал по дороге в Буран. Перейдем к делу, память Флориана прибывала в лучшем состоянии нежели то, что осталось от самого мужчины.
— Позавчера он был убит.
Пауза. Старик пристально посмотрел на Варта.
— И? — прохрипел он.
— У нас есть причины полагать, что его смерть как-то связана с посещением этого места, в частности, с так называемым Братством Мудрости.
По лицу Варта струился пот.
— Почему? Почему ты так решил, мальчик?
— Я не уполномочен раскрывать эту информацию, милорд. Будучи здесь, лорд Дигби посещал Зев Смейли?
— Да.
— И кто пошел с ним?
— Рис. Один из моих лесников. Я послал его убедиться, что Дигби не заблудится и не причинит хлопот.
Голос мужчины звучал так, словно просачивался сквозь мокроту. Но почему он не кашляет, стремясь прочистить горло?
Изумруд хотелось предупредить Варта об исцеляющей магии. Если она была создана колдунами из Зева Смейли, то, вероятно, лорд Флориан тоже был в их власти. Ровно как и её отец, который, переживая свой последний недуг, был околдован заклинаниями Джентелхольма.
— И что произошло? — не отставал Варт.
— Он поговорил с Приором и вернулся сюда.
Бульканье.
— И все? Вы знаете, о чем они говорили?
— Нет. И мне плевать.
— Я хочу поговорить об этом с лесником Рисом.
— Ну, ты не сможешь, — бульк, — он ушел куда-то, — бульк, — пару дней назад. Сам хочу найти его. Но не могу. Увязался за какой-то, — гхыр, гхыр, — девицей, вероятно. Прикажу высечь, как появится, — бульк.
Изумруд заметила, как загорелись глаза Варта.
— Значит, двое мужчин отправились в Зев. Один был убит, другой исчез. У Риса есть привычка пропадать на несколько дней?
Продолжительное время умирающий сидел, издавая жуткие булькающие звуки.
— Нет, — наконец сказал он.
— У него есть родители или знакомые, которые могли бы знать...
— Проклятье, парень. Ты мелешь чушь! Малец с грязью вместо мозгов! Как и Дигби. Он вернулся сюда и пел о том, чтобы совершить набег на Зев,
