В это же мгновение со второго этажа дома повалила мыльная пена, переливаясь всеми цветами радуги, красивая и плотная, как вода из брандспойта. Буквально за несколько секунд она достигла первого этажа, но продолжала вытекать поступательными движениями наружу.
Брэндон рядом буквально сучил ногами от смеха, да и я, признаться, не могла остановиться. Это было невероятно смешно: дом превратился в мыльную машину по производству пузырей, а по дорожке бегал туда-сюда взволнованный парень, призывая кару небесную на голову тех, кто это сделал.
Вдруг он повернулся в нашу сторону, будто бы углядел вражескую машину за сомнительным прикрытием в виде зелено-желтого куста и присел, вглядываясь.
И в это самый момент из колонки с водой, стоящей прямо напротив дома, с глухим стуком упала крышка, которую Брэндон плохо прикрутил, прежде чем убежать. Лэндон, увидев это, буквально застонал от смеха, кажется, поняв, что будет дальше.
Брэндон выставил вперед ладонь и я, превозмогая смех, отбила ему «пять».
Ожидания не обманули — через секунду все несколько литров шампуня, которые мы успели влить в небольшой колодец, пришли в реакцию с бурлящей водой и из колонки вверх, ядерным взрывом, внешне похожим на гигантский гриб, рванула пенная вода.
Со снайперской точностью шляпка спикировала на чрезвычайно удивленного парня в полотенце, от чего он пришел в неописуемую ярость и заорал пуще прежнего.
— Аха-ха-ха-ха — разрывало нашу машину от смеха.
Ребята уже не слышали его проклятий, машина буквально раскачивалась от гомерического хохота тех, кто только что провернул эту беспрецедентную шалость.
Лэндон выжал педаль газа до упора и мы рванули вперед, пока никто не догадался заглянуть за куст.
#ненависть Кэндис
Сижу на бордюре и уныло смотрю на свои ноги, закованные в роликовые коньки. Конечно же, они меньше всего похожи на мужские — белые с розовой бабочкой сбоку и розовыми же шнурками. Да уж, мужественному парню такое обмундирование не испортит шарма, а вот хлипкому мальчишке с тонкими руками и ногами добавит повода для насмешек.
И они, конечно же, появляются сразу же.
— Оу, я буквально ослеп! — Брэндон притворно закрывает глаза, глядя на мои девчачьи чудо-ролики.
— Других у моей подружки не было… — начинаю мямлить я чистую правду — Ритика достала свои роликовые коньки из чулана после того, как мы поняли, что суровые и черные ролики ее брата Майка для меня невероятно огромны.
— Слушай, чувак, иногда я думаю, что ты просто придумал себе подружку, и на самом деле ты…ну…совсем…другой…как бы это сказать…тутти-фрутти…
Я закатываю глаза на его попытки убедить меня в моей ориентации и пытаюсь встать с бордюра.
Конечно же, поднять свою задницу с первого раза у меня не получается — ноги разъезжаются и я начинаю барахтаться как черепаха на льду. Эта картина кажется знакомой Брэндону, ведь он видел Кэндис на ледовом катке, — он усмехается, но протягивает мне руку, которую я с благодарностью принимаю.
— Урок первый! — говорит он и делает умопомрачительной красоты поворот на роликах вокруг меня, за который внутренние критики тут же начинают поднимать таблички с цифрами, как на олимпийских играх. И цифры эти, конечно же, самые высокие. — Для начала научись стоять!
Но стоять и ехать вперед, если меня толкнут сзади, я уже умею — благо первый урок на льду, который Брэндон провел для Кэндис, прошел не зря. Парень это отмечает, когда также, как и в прошлый раз, подталкивает меня в спину.
Он едет спиной вперед и смотрит на меня, глядит, как я пытаюсь удержаться и не размахивать руками, не демонстрируя страх в глазах и не вопить от ужаса на всю улицу, где проживают одни только парни и такое малодушие не приветствуется.
— Двигай правой! — командует он. — Потом левой!
Повинуюсь, и у меня даже что-то получается.
— Держи вес вперед! Вот так!
На удивление, все выходит именно так, как нужно.
Если никто не смотрит на мои неуспехи, не комментирует и не смеется, а объясняет нормально, то и результат получается соответствующим!
И тут происходит страшное.
Внезапное.
Жуткое.
Я спотыкаюсь о неприметный камешек и лечу вперед руками.
В голове проносятся мысли о том, что придется лечить выбитые зубы, исправлять форму разбитого носа, и многое, многое другое, но мне неожиданно везет.
Брэндон как комета подлетает ко мне, подхватывает подмышками своими сильными руками и прижимает к себе.
Я втягиваю в себя пряный и свежий аромат своего спасителя, радуясь, что он оказался рядом.
Сердце стучит как часы, хочет вырваться наружу, слова благодарности буквально застревают в горле.
Я смотрю на него снизу вверх, как на чудо из чудес, и, если бы Брэндон сейчас посмотрел на меня, то сразу бы что-то понял по моему выражению лица.
Мимо пробегает в серой потной футболке и черных трико Лэндон. Он вынимает наушник, и подмигивает на бегу мне, а после обращается к Брэндону:
— Что, свидание? Обнимайтесь, голубки и будьте счастливы! Дядюшка Лэндон вас благословляет! — он хохочет на всю улицу, когда тот в ответ показывает ему средний палец и убегает дальше.
— Вообще-то, я выполняю обещание, ясно? — он не продолжает, но и так все понятно: я же сама попросила его позаниматься со мной, научить кататься на коньках, чтобы не вылететь из академии. А эти объятия…
Будто бы очнувшись, Брэндон отставляет своими могучими руками меня подальше, убеждается, что я стою как следует на своих двоих, и больше не приближается ко мне в течение часа, в ходе которого отдает команды издалека, будто бы боится, что мы снова окажемся в такой близости.
После той выходки — побега в Йелль, когда мы испортили водоснабжение в доме врагов хоккеистов, мы впервые с ним остаёмся вдвоем, и мне кажется, что именно этого момента я ждала так долго. Брэндон, с его сильными руками и мощной грудью…привлекательным и искренним смехом…теплым взглядом выразительных глаз… Уфф…
Наш урок, который теперь вместо легкости больше отдает неловкостью, заканчивается поздним вечером, и мы возвращаемся в дом, ныряя из тени под свет фонарей. Дорога тут и правда очень хорошая, а у меня за это время получилось научиться не только стоять, ехать на роликах, но и спускаться с горки, что я считаю огромным достижением.
— Останется закрепить движение на льду, и все, ты готов! — Брэндон гордится проделанной работой, ведь мой успех в том числе и его — как тренер он показал себя на высшую оценку!
Я качаю головой: слава богу, мне удастся сдать зачет, когда тренер его устроит и отчисление за физическую культуру мне не грозит!
Тут Брэндон подъезжает ближе ко мне, и едет с такой же скоростью, что и я, но его явно снедает какая-то мысль, которую он все никак не может решиться высказать.
