Отъехав подальше, Кастет остановился и еще раз внимательно осмотрел груз. Все нормально, открытые ящики с фруктами, помидорами, никаких подозрительных мешков, странных коробок, Кастет набрал, огурцов с помидорами, чтобы пожевать в пути, и повеселевший двинул к дому.
В Питер въезжал уже в самом добром настроении, правда, пачка денег, которую дал грузин, состояла в основном из десяток, но десяток этих было много и на нынешнем костюковском безденежье они представляли для него целое состояние.
Остаток пути он думал о диспетчерше Леночке, девушке, по его представлениям, молодой, ей не было тридцати, и, что было весьма кстати, незамужней. С ней у него начал было завязываться роман, но тогда Кастет сам остановил себя — спит в гаражной подсобке, из вещей — смена белья да рваные простыни с пододеяльниками, которые Алеся, чтобы не выкидывать, отдала ему при разделе имущества. Да и раздела никакого не было, он, Кастет, не унизился бы до того, чтобы делить домашний скарб, Алеся просто выставила в прихожую коробки с его барахлом — и все! Из коробок этих большую часть он выкинул за полной непригодностью к какому-либо использованию, что-то пустил на ветошь…
Теперь — другое дело, жилье есть, машина бегает, деньги заработает, теперь можно попробовать возобновить отношения с Леночкой…
Отвезя груз на рынок на «Звездной» — по пути, удобно, — Леха в самом добром настроении возвращался в гараж. В диспетчерсхой сидела Леночка, и его настроение стало еще лучше.
— Здравствуйте, Алексей Михайлович! Как съездилось?
— Спасибо, Леночка! Ты за два дня похорошела еще больше! Какие новости?
Леночка покраснела, пожала плечами, мол, какие могут быть новости за два-то дня, потом спохватилась:
— Ой, Алексей Михайлович, вам вчера друг звонил, мне сменщица, Варя, вы ее знаете, записку оставила!
Она полистала рабочий журнал, нашла какой-то листок.
— Вот. Петр Чистяков просил напомнить вам про тайник, который был у вас в школьные годы, и сказал, что обязательно постарается с вами связаться.
Теперь пришла очередь Кастету пожать плечами — какой тайник? Причем тут школьные годы, почему он сам не может связаться с Петькой? Забыв сказать Насте спасибо, он подошел к стоящему в диспетчерской городскому телефону и, полистав записную книжку, набрал номер чистяковской квартиры. К телефону никто не подходил. Правильно, день, рабочее время, Петька — в мастерской. Набрал номер мастерской, трубку сняли сразу:
— Петр Васильевич вчера предупредил, что сегодня не выйдет.
Кастет не сразу сообразил, что Петр Васильевич — это Петька, а он даже Петькиного отчества не знал!
Так, что-то тут не то.
Кастет позвонил Ладыгину, докторша отозвалась сразу.
— Леша? Кастет? Ты разве в городе? Мне Сергей сказал, что уехал…
— А я уже вернулся.
— Мужики, если вы врете, так хотя бы договаривайтесь! — и ладыгинская жена бросила трубку.
Ситуация нисколько не прояснилась. Кастет машинально нашарил сигареты, закурил.
— Алексей Михайлович, здесь нельзя курить! Начальство ругаться будет.
— Прости, Леночка, — ответил Кастет, вышел на улицу и сел на скамеечку в «месте для курения».
Не успел он докурить сигарету, как в дверях диспетчерской появилась Леночка.
— Алексей Михайлович, вас к телефону!
— Кто? — оживился Кастет.
Может, это Петька, сейчас все объяснит.
— Девушка какая-то…
Девушкой оказалась Наташа Ладыгина, жена Сергея.
— Извини, Леша, я тебе нагрубила, мой звонил вчера вечером, ночью уже почти, сказал, что утром все объяснит. Утром он не позвонил, на работе его нет. Там, откуда он звонил, трубку никто не берет…
— Подожди, Наташа, откуда ты знаешь мой номер телефона?
— У нас же АОН.
— Конечно, я не подумал. Дай мне на всякий случай этот телефон.
— Пиши, — и она продиктовала номер.
— А он ничего не говорил, может быть, они с Петькой куда-нибудь собирались. На рыбалку там, например, в лес за грибами…
— Ага! За грибами в апреле, ну-ну! Мне-то он сказал, что они с Чистяковым едут к тебе на квартиру дырку какую-то долбить, работы, сказал, много, могут остаться ночевать. Вечером позвонил, сказал, что утром все объяснит. Сижу у телефона, жду его объяснений. А ты, похоже, и не знаешь, что они у тебя дома?! Теперь я понимаю, какую дырку они пошли долбить. В общем так, Леша, если найдешь своего друга Ладыгина, передай ему, чтобы ехал домой, но по пути чтоб зашел в КВД, взял там справочку, потому что без этой справочки я его на порог не пущу! Привет друзьям!
И докторша бросила трубку.
На сердце у Кастета отлегло. Черт, как же он забыл! Сам ведь просил мужиков швеллер этот гребаный в стенку вмазать. Мужики, видно, его просьбу выполняя, и сами крепко вмазали, опохмеляются небось где-нибудь. А что про тайник школьный Петька звонил — так по пьянке чего не наболтаешь!
— Невеста ваша звонила? — спросила Леночка.
— Что ты, Леночка, нет у меня никакой невесты! А звонок очень важный был, спасибо, с меня — чуть было не сказал бутылка — ужин в ресторане!
— Что вы, Алексей… —Леночка поколебалась, но добавила: — Михайлович.
* * *
Кастет доехал до «Петроградской» и уже на Кировском вспомнил, что ключей от собственной квартиры у него нет. Ерунда, мужики наверняка там, квасят потихонечку, если не отрубились еще — откроют…
Перешел мостик через Карповку, повернул направо и услышал за спиной девчоночий голос:
— Леша!
Обернулся, к нему бежала, некрасиво взбрыкивая кривоватыми ногами нечаянная субботняя знакомая — Наташка.
— Леша, беда!
— Что у тебя стряслось?
— Сережу убили! Наверное.
— Какого Сережу? Что значит — наверное, убили?
— Ну, мы вместе тогда пили, в субботу…
— Ладыгина? — хотя откуда она знает Серегину фамилию. — Давай все по порядку!
— Он у меня ночевал, я — недалеко здесь, на Каменноостровском, а утром пошел, сказал — на стоянку, он машину на платной стоянке оставил, вон там, за домами. Ну, его нет и нет, он же хотел только заплатить, чтобы машина еще день там простояла, и сразу обратно, ему даже в магазин не надо было заходить, мы вчера всего много купили, еще осталось, и водка, и еда всякая…
— Дальше, Наташа, дальше!
— Ну, я подождала, подождала, его все нет и нет… — Наташа усиленно зашмыгала носом, явно намереваясь заплакать.
— Дальше!
— Я пошла на стоянку, а там… — Наташка все-таки заплакала.
Была бы на ее месте взрослая баба, Кастет охотно применил бы лучшее средство от истерики — дал бы по морде. Однако бить по морде пацанку, тем более ему, мастеру спорта по боксу, было как-то… неправильно, что ли, и он просто погладил ее по голове. Наташа подняла на него преданные зареванные глаза.
