— Джейк, — решилась она, — я понимаю, что вас не радуют обязанности опекуна. — (Он промолчал.) — А я вовсе не хочу быть вашей подопечной.
— Наконец у нас нашлось что-то общее.
— Я тут подумала…
— Ничего не получится, — тихо произнес он. — Тебе нужно выйти замуж. Я должен найти для тебя мужа. У нас слишком мало времени.
Она кивнула.
— Вы говорили о различии наших культур. Я сказала, что бразильские мужья обманывают своих жен, а вы…
— Я много чего говорил. Потом я поцеловал тебя.
Воцарилась тишина. Их взгляды встретились.
— Да, поцеловал.
— Этого больше не случится.
— Почему? — удивилась она.
— Потому что… — Джейк пристально поглядел в ее недоумевающие глаза и понял причину своего гнева. — Я поступил неправильно. Я твой опекун и должен думать о твоем благополучии.
— Но если вы меня поцелуете, мне не станет от этого хуже.
Неужели она так наивна? Или это все уловки? Надо быть с ней осторожнее.
— Твоему будущему мужу это может не понравиться.
— Но я его не знаю.
— Мы решим эту проблему. Завтра я кое-куда позвоню. Я приложу все силы, чтобы это оказался хороший выбор.
Она кивнула и склонила голову. Волосы упали, закрыв ее лицо. Он еле удержался, чтобы не погладить мягкие, отливающие золотом пряди.
— Я знаю, что тебе хочется другого, но…
— Этого не избежать.
— И чем скорее ты с этим смиришься…
— Я уже смирилась. Нет способа обойти завещание.
— Я рад услышать… то есть я рад, что ты наконец…
Что с ним такое, почему он запинается? Конечно, он рад, что здравый смысл возобладал, так почему же это его беспокоит?
— Но есть несколько условий…
Она не в том положении, чтобы выдвигать условия. Но пусть поговорит. Главное — она согласилась. Интересно, какие условия?
— Ну, выкладывай.
— Что сказано в завещании о моем замужестве? Возможен ли развод?
Она наклонилась к нему так близко, что ее волосы щекотали ему нос. Они пахли ванилью, а кожа — розой. Ему так хотелось поцеловать ее в шею.
— Не делайте вид, что вы шокированы, Джейк. Ведь здесь известно это понятие?
— Понятие? Да, конечно. Развод — это национальная игра.
— Вот видите. — Она обрадовалась и весело захлопала в ладоши. — Уже лучше.
— Разве?
— В Бразилии разводы не одобряются. Они бывают, но в большинстве случаев инициируются мужьями, а не женами.
— О'кей, чего ты конкретно хочешь?
— Всё очень просто. — (С Катариной просто быть не может.) — Вы находите мне мужа. Приличного, во всех отношениях подходящего мужа-бразильца. Вы говорили, что можете это сделать, так ведь?
— Да, — согласился он. Сделать это несложно, учитывая ее состояние, внешность и невинность.
Черт, невинность. Пожалуй, все не так просто. Он же не может выдать Катарину замуж за кого попало. Ей нужен определенный мужчина, который сможет разбудить ее… ее…
— … вы меня слушаете?
Джейк нахмурился.
— Да, продолжай.
— Я выйду за мужчину, которого вы выберете. Но он должен быть согласен на два условия. Первое, — она принялась загибать пальцы, — он должен подписать юридический отказ от прав на мое наследство. Богатому человеку буду нужна я, а не мои деньги. Или вы собирались выдать меня за первого встречного?
Она права. Джейк вздохнул, утвердительно кивнув.
— Хорошо. Нам нужен очень богатый жених. Что еще?
— Он должен согласиться жить в Штатах.
— Я не знаю, согласится ли бразилец…
— Третье…
— Речь шла о двух условиях.
— Третье, — продолжала Катарина. — Он подпишет документ, что не будет возражать против развода. Я выйду за него замуж, получу свое наследство, а потом разведусь. — Она улыбнулась. — Все очень просто, не правда ли?
— Проще некуда. Зачем мужчине соглашаться на эти условия? Что он от этого получит?
— Вы должны понять, — спокойно начала она. — Я столько лет мечтала о своей свободе.
— Я понимаю, но…
— Нет! — Она положила руку ему на плечо. — Нет, Джейк. Вы даже не можете себе этого представить. Мои родители умерли, когда я была ребенком. Дядюшка — мой опекун — поместил меня в монастырскую школу на следующий день после их похорон и никогда меня оттуда не забирал. Ни на каникулы, ни на выходные. Это был не только мой дом, моя школа, это был весь мой мир. Другого я не видела.
— Это было ужасно, но…
— Это не было ужасно. Некоторые сестры были добры ко мне. У меня даже появились подруги. Но когда им исполнялось восемнадцать, они уезжали. Они уходили тем путем, которым, как я думала, и я однажды уйду. Я осталась там еще на три года, три бесконечных года. Единственное, что не позволило мне сойти с ума, это мечта о том, как я буду жить, когда наконец выйду через эти проклятые ворота, как и они.
У Джейка сжалось сердце, горло сдавил спазм. Его собственное детство не было безоблачным. Он искал приключений и находил их. Много раз набивал себе шишки, прежде чем научился защищать себя. Но у него была любящая мама, Нью-Йорк был его вотчиной. Когда ему исполнилось восемнадцать, он навсегда покинул дурное окружение.
Жизнь, которую описала Катарина, немногим отличалась от жизни в тюрьме.
Он взял ее руку в свои ладони.
— Кэт, — мягко проговорил он, — дорогая…
— Разве вы не понимаете? — В ее глазах заблестели слезы. — Я не могу жить в другой клетке, пусть она даже будет золотой.
— Я обещаю найти хорошего парня. Такого, который сделает тебя счастливой.
— Меня сделает счастливой только свобода, Джейк. Только свобода. Я даже подумывала, не отказаться ли мне от наследства.
— Не нужно этого делать. Твои родители хотели, чтобы ты получила эти деньги.
— Они постарались сделать, как лучше для меня, но… но…
Она начала всхлипывать. Джейк разразился проклятьями и посадил ее к себе на колени.
— Не надо плакать, — утешал он, — дорогая, не надо плакать. Пожалуйста. Я что-нибудь придумаю. Я найду выход.
— Вы сможете? — с надеждой спросила девушка.
— Да. У меня есть знакомый в бразильском посольстве. Я позвоню ему утром, попрошу познакомить тебя, ввести в общество. Таким образом, я смогу выбрать подходящую партию для тебя.
— Спасибо.
Улыбнувшись сквозь слезы, она хлюпнула носом. Джейк протянул ей салфетку.
