— Ну, добро пожаловать, Алесса! — наверное, я все себе напридумывала, но в его голосе мне вновь слышится ласковая усмешка, мягкая и обволакивающая, словно бархат.
Архимаг чуть приподнимает меня и легко ссаживает на землю, и я оказываюсь посреди неширокого вытоптанного двора. Под ногами все та же каменистая земля, что и неудивительно: замок, а, вернее, крепость, будто вырастает из скальной породы. Стены выложены из светлого песчаника, что однако нисколько не добавляет зданию приветливости. Приземистый, с темными навершиями четырехугольных башен, замок корнями уходит глубоко под землю. Что там, на невидимых глазу этажах? Маленькие окошки больше смахивают на бойницы. Вряд ли внутри можно рассчитывать на тепло и уют. Пусть владыка Гвеллан и высушил мою мокрую одежду, но меня до си пор пробирает дрожь.
— Иди, Риона тебя проводит, — архимаг слегка подталкивает меня в спину. Мол, не робей!
Передо мной в традиционном поклоне склоняется светловолосая девушка. Быть может, мне только чудится, но в ее взгляде мелькает удивление. Архимаг что, прежде не привозил сюда женщин? И имеются ли у него еще ученики, помимо меня? Трудно сказать: я заметила только пару слуг, снующих во дворе.
— Госпожа магисса изволит следовать за мной? — нежным голоском окликает меня Риона. — Вот сюда. Осторожно, тут темно. И лестница крутая. Если только госпожа магисса сама засветит светильники…
Я отмалчиваюсь, словно последние слова не имеют ко мне никакого отношения. Не признаваться же служанке прямо с порога, что я не хозяйка своей магии. Мне так трудно поверить владыке Гвеллану, да что там — почти невозможно! Какое волшебство он разглядел во мне?
— Вот, — дверь передо мной распахивается, — отныне госпожа магисса будет жить здесь. Я приготовлю все, пока вы будете в купальне.
Ну, хоть что-то! Служанка не собирается помогать мне стаскивать с себя башмаки и раздеваться. Боюсь, я просто не вынесу подобной заботы. Когда тебе лет с трех твердят, что ты уже большая и обязана делать все сама, странно доверять себя в руки прислуги. А еще и порванный подол платья, и ссадины на коленках. Пусть уж лучше этого никто не видит, а если и увидит, тактично сделает вид, что ничего не заметил. Но владыка Гвеллан… вот уж от кого не укрылся мой страх! И я ощущаю, как кровь приливает к щекам.
Прежде чем отправиться в купальню (а вот на теплую воду я очень и очень рассчитываю!), я подхожу к окну, чтобы примерно понять, где расположен замок. Из разговоров в школе и подслушанного в дороге я уяснила, что меня занесло не в какой-то иной мир, а в мой. Королевство Каридад, Таверия, на окраине которой, примерно в тысяче лет отсюда, располагалась моя квартира… Конечно, этот город был младше того, который я любила, на целую тысячу лет, и выглядел почти неузнаваемым. И совсем не похожим на то, каким его описывали в учебниках истории: тесным, застроенным убогими домишками, с вонючими сточными канавами. Охваченным постоянными войнами и грызней за трон. Но все, что я успела разглядеть по дороге, убедило меня в обратном: широкие мощеные улицы, дворцы за высокими коваными оградами. Да и путь до резиденции епископа мы проделали в самой настоящей карете, а не в какой-нибудь тряской повозке. Быть может, все дело в магии, питавший королевство Каридад тысячу лет назад? Тогда куда же она подевалась? Но как бы то ни было, это моя Таверия, и это согревает мою озябшую душу.
Должно быть, моя голова и впрямь изрядно пострадала, потому что в купальне я даже не сразу догадываюсь подойти к зеркалу. Или, быть может, мне попросту страшно. Я или не я? Какими становятся люди, оказавшиеся в чужом теле?
Я вглядываюсь в худенькую фигурку в овальной раме, зеркальная рябь будто подрагивает. Не может быть! Передо мной совсем юная девушка, наверное, ей едва исполнилось восемнадцать или девятнадцать. Темные пряди длинных вьющихся волос выбиваются из наспех заплетенной косы. Большие карие глаза смотрят испуганно и в то же время дерзко. Узкие плечи, впалый живот, высокая маленькая грудь… Если бы не изможденность, впечатавшаяся в каждую черточку ее лица, Алессу Коэн смело можно было бы назвать красавицей. И только одно обстоятельство портит хрупкое совершенство моего нового тела: на правом плече расплывается уродливое родимое пятно.
И в то же время… в то же время это почти я. Такая, какой некогда хотела видеть себя в мечтах. Как будто магия древнего Каридада исправила все то, в чем природа моего мира допустила ошибку. Когда-то, сразу после школы, я очень напоминала Алессу Коэн, сейчас наблюдающую за мной из зазеркалья. Только вот никаких родимых пятен у меня отродясь не водилось.
Почему архимаг привез меня сюда? Неужели просто клюнул на смазливую мордашку? Вполне вероятно, однако слова, которые он произнес в ответ на мою клятву, заставляли меня усомниться во вполне очевидной версии. Он обещал оберегать и защищать меня и тоже клялся в этом своей жизнью. В той клятве было что-то такое… мне трудно объяснить, но когда я ее произносила, мне и вправду почудилось, будто земля и небо содрогнулись. "Ничего удивительного, обычная клятва наставника и ученика первой ступени", — небрежно пояснил он, когда наши обещания отзвучали под сводами магической школы. Вряд ли оберегать и защищать означает тащить к себе в постель? Или в их мире все иначе?
А как он нес меня там, на поле… Поднял на руки как пушинку, шепнул "обхвати меня за шею, ну же, крепче держись!". И пусть голову мне и туманил страх, но отчего-то я запомнила, как он оскальзывался на мокрой траве, как в нос били запахи речной воды и тины, смешиваясь с ароматом его разгоряченной кожи. И как крохотные капли влаги оседали на его лбу и щеках…
Нет, что толку об этом размышлять? Пока что он не проявил ко мне ни малейшего интереса — просто защитил, что было всего лишь обязанностью учителя по отношению к ученице. А мне и без того есть о чем подумать на досуге. Я спускаюсь по мраморным ступеням — удивительно, но внутренние помещения замка гораздо больше похожи на дворец, чем на крепость — и погружаюсь в воду. Теплую, ласковую, словно баюкавшую меня в своих нежных объятиях. Она льется из каменной драконьей пасти на дальней стороне бассейна. И пахнет цветами… едва ощутимо, как это бывает только ранней весной. Как будто в воду что-то добавили. Скорее всего, так и есть: от ссадин на коленках и щиколотках не остается и следа. "Магия, — думаю я, невольно улыбаясь. — Да, иногда страшная. Но порой она оказывается и такой, как сейчас — доброй". Быть может, мне удастся привыкнуть?
Итак, что ты станешь делать, Алесса Лиатрис? Что на самом деле приключилось с тобой? Странный хлопок в торговом центре, потеря памяти, чужое тело… и такой вот прыжок во времени. У меня нет иных объяснений: там, в моем мире, я, скорее всего, уже мертва. Или нет? Просто исчезла? И сейчас мой телефон разрывается от чужих звонков, а на работе все негодуют, куда запропастилась эта нахалка?
Но даже если и представить себе телефон с кучей неотвеченных вызовов, я точно знаю, чьих звонков там не будет. Мои родители вспоминали обо мне примерно дважды в год: в день моего рождения и на праздник середины зимы. И мне в голову не приходило обижаться: когда ты старшая дочь в большой семье, где, кроме тебя, еще два брата и маленькая сестренка, ты не должна требовать к себе ни внимания, ни даже любви — ее и так на всех не хватает. Мы жили на дальней северной окраине Каридада, в крохотном городке, — и после школы я, как послушная дочь, обязана была наняться в местный магазинчик, стоять там у прилавка, обеспечивая приемлемое существование моим родителям и всем, кого они произвели на свет после меня.
