Книга Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы - Дмитрий Правдин

Обещав сразу вернуться, Серега опаздывал. Больше часа Твердов просидел в одиночестве на деревянной лавочке, наблюдая как утро переходило в день, постепенно нагревался воздух. Денек обещал быть жарким и душным: на небе ни облачка, спасительный ветер где-то, видимо, заблудился и не очень-то спешил принести славным труженикам «Красного пахаря» живительный холодок.

Неуютно чувствуя себя на узкой грубо обтёсанной лавке на двух сосновых чурках, Твердов со скуки наблюдал за привязанным неподалеку козлом. Длинная верёвка, привязанная к колышку, позволяла рогатому зверю беспрепятственно гулять на задворках столовой и объедать траву. Непонятно почему, но козел внезапно оставил свое мирное занятие и, выставив рога вперёд, без предупреждения отважно ринулся на «Председателя».

Если б не крепкая веревка и намертво вбитый в землю кол, то неизвестно чем бы закончилась атака. Прижатая к земле его голова с длинными рогами была нацелена прямо на Александра: рогатая морда затормозила в каком-то метре от его ног. Все произошло настолько стремительно, что разомлевший на солнышке Твердов не успел никак отреагировать, так и продолжал сидеть, глядя на агрессора.

Бородатый злодей, пыхтя, скользил тонкими копытами по примятой траве, упорно пытался дотянуться до человека, мотая из стороны в сторону головой с грозным оружием. Осознав, что воображаемого противника не так-то просто забодать, козел медленно попятился назад, но затем вновь совершил мощный рывок вперед. При этом от него исходил такой тошнотворный запах, что у Твердова на глаза навернулись слезы.

– Ах ты, пакостник, ты чего это, гаденыш, удумал?! – выскочившая из столовой повар Ольга принялась веником со всех сторон яростно охаживать возмутителя спокойствия.

– Бе-е-е, – жалобно проблеял козел и, опустив голову, нехотя отступил от «Председателя».

– Так, Юрка, живо на место, а то еще добавлю вот этой самой приправой, – погрозила Ольга ему веником, – Иди уже отсюда! Ну?! Живо!

Юрка тряхнул бородой и нехотя поплёлся к вбитому колышку. По дороге он пару раз останавливался и с надеждой оглядывался назад. Ольга всякий раз махала ему издалека «приправой». Окончательно обидевшись, козел завернул за угол столовой и увалился в густую черную тень, отбрасываемую стеной здания.

– Все, больше он тебя не тронет, – улыбнулась Ольга, опуская веник.

– Спасибо огромное, что выручили. Странное имя для козла, – удивился Твердов, с любопытством рассматривая незнакомую девушку.

– Это я его так в честь парторга нашего, Юрия Ильича Ендовицкого, назвала, – прыснула от смеха собеседница, прикрывая рот пухленькой ручкой.

– Оригинально, – усмехнулся Твердов, – а Ендовицкий то об этом знает?

– Думаю, нет, – еще больше развеселилась Ольга.

Тут Твердов поймал себя на мысли, что она ему почти что нравится. Несмотря на полноту. Смущало только тоненькое обручальное кольцо на правой руке.

– Так это ваш козел?

– Мой. У нас еще и коза есть, но у нее сейчас детки маленькие, из-за этого Нюрка дома в загоне сидит. Я тут неподалеку живу, – она махнула рукой куда-то за спину Твердова, – А Юрка пока один пасется.

– Странно: Юрка – Нюрка. А кто же дома за козой смотрит?

– Так мама моя сейчас дома, дочка, муж, он, правда, сейчас тоже в колхозе пашет, но травы им успевает накосить.

После слов «дочка» и «муж» интерес к Ольге у Твердова начал понемногу ослабевать. Однако, чтобы поддержать беседу, он продолжил:

– А чего это ваш Юрка на меня ни с того, ни с сего бросился? Я тут сижу спокойно на лавочке, никого не трогаю. А тут раз, и такой «веселый» подарок судьбы.

– А можешь ко мне на «ты» обращаться, у нас только к парторгу и председателю на «вы». А так все по-простому, по-деревенски, – затараторила Ольга, присаживаясь рядом с Александром на лавочку.

– Договорились, так чего твой козел на меня вдруг бросился?

– А он на всех не местных парней бросается. К нашим, деревенским мужикам, он нормально относится. Наши мужики почти все в кепках ходят и сапогах. А ты, извини, со своими модными джинсами, кроссовками, и футболочкой, ему не по душе пришелся. Хоть футболка у тебя и синего цвета, но на Юрку она действует, как красная тряпка на быка. Вот был бы ты в сапогах кирзовых, ну, или резиновых, да в кепочке, он бы на тебя может и не отреагировал.

– Странно, а чего же он тогда не бросился, когда мы всем отрядом из столовой вышли. Среди нас точно никого по-вашему одетым не было.

– Вас слишком много тогда было. Он же не дурак на толпу кидаться. Выждал, когда ты остался один и напал.

– Типичный козел, – сухо подвёл итог «Председатель».

– Да, что с него взять, – согласно кивнула Ольга, – одно слово: козел и есть. Ладно, ты не дуйся, пойдем я тебя чаем с ватрушками угощу. Мы на обед ватрушки поставили, наверное, уже первая партия готова.

– Ну, пойдем, – поднялся со скамейки Твердов, оглянувшись на пустынную дорогу.

Серега подъехал, когда Твердов приканчивал уже вторую по счету ватрушку. Остановив пылающую жаром машину в десяти метрах от столовой, он приоткрыл кабину, высунул из кабины взъерошенную голову и со злостью нажал на клаксон.

– О, озабоченный уже за тобой приехал, – ухмыльнулась Марина, выкладывая из горячего железного противня в чистый эмалированный тазик еще одну партию готовых ватрушек.

– Почему озабоченный? – посмотрел на нее Твердов.

– Так озабоченный и есть. Он же пока не женился, ни одной юбки мимо не пропускал. Уж сколько раз ему парни за это бока-то обламывали, а ему хоть бы хны: все норовит при случае ручонки свои распустить. Вот сейчас только чуток и остепенился. У него жена Глаша – ох суровая баба: только услышит о его художествах, то мигом Клопу накостыляет. А рука у нее ой тяжелая, недаром зерновым двором заведует: мешки с зерном по три пуда весу тягает, что ты твой рюкзачок.

– Кому накостыляет? Какому Клопу?

– Да, Сереге! У него фамилия – Клоп. Ха-ха-ха! Не зря говорят: мал клоп, да вонюч. Серега, хоть и не маленький, но все равно Клоп. Хи-хи-хи!

Серега Клоп еще больше вылез наружу и еще раз нажал на клаксон правой рукой, а левой махнул Твердову. «Председатель» в ответ призывно поманил его к себе. Но тот сделал вид, что не заметил и скрылся в кабине.

– Иди уже, – вздохнула Ольга, с обожанием посмотрев на жующего Твердова, – а то ведь возьмет, да и уедет без тебя. Он такой.

– А чего он сюда не идет?

– А у нас с ним старые дела. Когда я тут и народу мало, он старается лишний раз не забегать в столовую.

– А как же обед?

– Он дома обедает. Глаша его разносолами потчует.