Книга Морозный ветер атаки - Александр Тамоников

Пол ночи остатки сводного отряда лежали в снегу, сторожили дорогу, в лесу жгли костры, грелись по очереди. Недостатков в тёплых вещах советские солдаты не испытывали, но на таком холоде даже тёплые вещи не спасали. В строю у майора Мошляка осталось сто пятнадцать бойцов. Усиленный батальон похудел до роты. Три десятка раненых отправились в тыл. Далеко не у всех имелись шансы дожить до прибытия в лазарет.

Был ли смысл столь упорной обороне Клина? Об этом никто не знал. Всю ночь красноармейцы отогревались у костров, ждали у моря погоды . Спать разрешалось по очереди, свернувшись у костра, по тридцать минут.

На западе гремела канонада. Это держал оборону полк майора Синявского.

На рассвете Шубин выстроил своих бойцов, пересчитал. Могло быть больше, но лучше чем ничего. Двадцать разведчиков, не считая их командира. Из сержантского состава только Лазаренко. Бойцы шатались от усталости, с трудом разлепляли глаза.

- Ну что селяне, живы ещё? - Шубин осмотрел свое бравое войско.

Людей становилось всё меньше, но опыт неизбежно приходил.

- Никому не разбредаться. Находиться в одном месте. Ждать приказа. Возможно выведут в тыл. Получим день отдыха.

- Да разве до отдыха сейчас, товарищ лейтенант, - пробормотал зевающий Левашов. - Москва уже рядом. Пока отдыхать будем, немцы ещё дальше уйдут.- А мы поспим и им покажем, - зевнул Небольсин, долговязый автослесарь из Вязьмы. – Нет, серьёзно, товарища лейтенант. Надо бы часа четыре в тепле поспать. А потом хоть куда. Хоть до самого Берлина!

Когда рассвело с юга подошла подмога. Вполне укомплектованный стрелковый батальон. Полуторки тащили пушки 45-го калибра. На вооружении имелись станковые пулемёты, несколько противотанковых ружей.

Подкрепление занимало оборону вдоль дороги рассредоточивалось у опушки. Мёрзлая земля уже не поддавалась шанцевому инструменту. Рубили молодые деревья, мастерили из них что-то вроде бруствера.

У капитана Леженко имелось рация и он был в курсе обстановки. Левый фланг худо-бедно держался. Справа прорвались мотоциклисты, затем в разрыв двинулись танки, но угроза окружения пока не висела, артиллерия справлялась. Слухи о том, что в тылу разворачиваются многотысячные армии из Сибири и Урала становились всё упорнее. Возможно так и было. Воевать становилось веселее.

В десять часов утра из Клина выдвинулась немецкая колонна, видимо, противник получил подкрепление. Лес на эти происки ответил дружным огнём. Колонна рассредоточилось по полю, встала в отдалении. Горел подбитый танк. Фигурки людей сновали по белому пространству, потом пехота двинулся вперёд.

Атака была вялой. На успех особо не рассчитывали. Ползли танки, вели огонь башенные орудия. Силы противника были на исходе. Снаряды рвались в лесу, учиняли снежные бури перед глазами красноармейцев. Отвечали сорокапятки, не способные нанести урон тяжёлой бронетехники, но исправно выводящие из строя пехоту. Огненная дуэль затянулась и ни к чему не привела кроме потерь с обеих сторон. Затем последовала атака. Одновременно двинулись танки, поднялась пехота. Видимо немецкое командование настаивало. В бой шли истощённые части. Атака захлебнулась. Противник потерял ещё одну машину. На снегу чернели тела.

Взвод Шубина, по приказу свыше, находился в резерве. Теперь не роптали, было кому воевать. Дополнительных потерь избежали, но люди маялись, стыдились что сидят без дела.

Дальше началось что-то страшное. В Клину остались мирные жители. И в чью-то воспалённую голову закралась мысль использовать их в качестве живого щита. Очевидно в район прибыли каратели и части усиления Ваффен СС. Вермахт такими вещами обычно не занимался. Людей свозили в грузовиках, гнали пешком на южную окраину. Сначала не поняли что за толпы маячат за полем. Потом дошло. И по спинам поползли мурашки.

Немцы гнали гражданских. Женщин, детей, пенсионеров. Отстающих били прикладами. Пехота пряталась за их спинами. По дороге тоже шли люди. Им на пятки наступали танки.

Красноармейцы ругались: «Вот же сволочи»!.

Командный состав энергично совещался. Капитан Леженко склонялся к контратаке, пусть только подойдут поближе. В этот момент его вызвал радист в наспех выросту землянку. Командование приказало отходить. Противник прорвался на правом фланге, оставил в котле обескровленные подразделения и двинулся на юг, к Солнечногорску. Если так пойдёт дальше, то вся дивизия окажется в окружении.

Бойцы снимались с позиций, спешили в лес, выбегали на дорогу. Батальон потерял пятнадцать человек убитыми, примерно столько же ранеными. Их сразу же увезли в тыл. Орал посаженным голосом капитан Леженко: «Строится повзводно и всем уходить! Взводу пулемётчиков остаться и прикрыть отход! Выдать им два противотанковых ружья»! Он не приветствует отправку людей на верную смерть, но не станет возражать если найдутся добровольцы.

Эти дни запомнились неимоверным напряжением сил. Позади была Москва. Враг давил на столицы СССР остались считанные десятки километров. Мысль, что фашисты могут захватить город просто не укладывалось в голове. Политруки призывали стоять до конца, верить что Москва останется советской. Ведь в Бога верят некоторые недалёкие личности, верят упорно, страстно, хотя доподлинно известно, что бога нет. А Москва была, есть и будет. М никогда нога фашистского солдата не ступит на Красную площадь. Исключение будут только для пленных. Но тревога охватывала всё сильнее. Пропагандистские заклинания не действовали.

Батальон отступал полтора часа, прятался в лесных массивах, прошёл через две деревни, где уставших бойцов встречали лишь голодные собаки. Всех выживших влили в первый стрелковый полк второй Московской дивизии, которым командовал майор Фёдоров, бывший начштаба, занявший должность после гибели полковника Грибова.

- Будешь моими глазами и ушами, лейтенант, - сказал Шубину майор. - От моей разведки остались рожки да ножки, все погибли. Теперь вся надежда только на тебя.

24-го ноября немцы взяли Солнечногорск. Не прошло и суток после сдачи Клина. Спустя двое суток 7-я танковая дивизия немцев парсировала канал Москва-Волга, последнее крупное препятствие на пути к столице. Передовые гитлеровские подразделения закрепились на другом берегу. Дистанция до Кремля от немецких позиций сократилось до тридцати пяти километров.