Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
– В общем, понимаешь, деточка, Нюрка рассказала мне новое о моем отце. То, что я не знала. Правда, не знала. Я рассказывала тебе, что он был руководителем прииска, на котором работали заключенные. Мой дед в том числе. Это был золотодобывающий прииск, правда, к моему рождению, точнее, даже ко времени знакомства с мамой, папа уже был переведен на партийную работу и жил в Магадане. Он оставил прииск в сорок девятом году, если я правильно помню. Приехал в Магадан, нашел моего деда, который там жил на поселении. Они сдружились очень, пока дед был на прииске.
Заметив изумленное выражение на Катином лице, она снова слабо усмехнулась.
– Да, это дико звучит, зэк и самый главный вертухай. Но дед был очень образованным человеком, бывшим дипломатом, объездившим кучу стран, а папа был жаден до всего нового, до книг, до истории, а потому деда привечал и подкармливал. По сути, он вообще ему жизнь спас, выбив перевод на поселение. Впрочем, я сейчас не об этом. Мой папа приехал в Магадан, нашел деда, познакомился с мамой и влюбился в нее. Потом дед умер от туберкулеза, а родители поженились. Я сейчас понимаю, что у мамы просто не было другого выхода. Они с бабулей остались вдвоем в холодном, чужом, суровом и страшном краю. Уехать обратно в Москву? Это было вряд ли возможно. Так что сначала папа спас деда, а потом его семью.
Она залпом допила чай, встала, чтобы налить новую кружку, как будто ее мучила жажда. Кате не предложила, но та даже глотка не сделала, так и сидела над полной чашкой.
– В общем, Нюрка сказала, что у нас дома хранился солидный запас золота. Когда-то отец насобирал на прииске и сумел незаметно вывезти. И что есть человек, который все эти годы ищет это золото, и сейчас он в Москве.
– Э-э-э, – осторожно сказала Катя. – И что с того, Аглая Тихоновна? Москва большая, в ней куча людей живет.
Собеседница посмотрела на нее с досадой, словно сердилась из-за того, что актриса Екатерина Холодова такая непонятливая.
– Постарайся сосредоточиться и проследить за ходом моей мысли, – холодно сказала она. – Мой отец хранил золотой запас, о котором я понятия не имела. Он вообще оберегал нас, женщин, от любой прозы жизни. В тот день, когда я окончила школу, в день моего семнадцатилетия, мой отец погиб. Вся моя семья погибла. При этом пропала шкатулка с мамиными драгоценностями. Вернее, я больше не знала ни о чем ценном, что могло храниться в нашем доме. Но оно было. Золото было. И есть человек, который об этом знает. Он в Москве, чтобы меня найти. Он думает, что золото у меня, понимаешь?
– Нет, – честно призналась Катя. – Откуда вообще ваша Антонина могла обо всем этом узнать? О том, что золото было. О том, что оно пропало из квартиры. О том, что он его ищет. О том, что он в Москве?
– Он сам ей сказал, – тихо ответила Аглая Тихоновна. – Тогда, в Магадане, после нашего с Иринкой отъезда, Нюрка встретила его на улице. Он был страшно зол, узнав, что мы обе уехали. Он был зол и пьян, и кричал, что я его обокрала. Забрала то, что принадлежало ему по праву. Он клялся, что найдет меня и убьет. А некоторое время назад Нюрка встретила его в Москве. Понимаешь? Он в Москве, Катя, и я очень боюсь.
– Аглая Тихоновна, – Катя взяла в ладошки руки собеседницы, они были холодными, словно две ледышки. – Ну давайте будет рассуждать логически. С того дня, как погибла ваша семья, прошло больше пятидесяти лет. Даже если тогда этот человек был на вас зол и что-то искал, за эти годы у него явно была не одна возможность вас найти. Если он не сделал этого за полвека, то почему он должен сделать это сейчас? Может быть, он уже и думать забыл и про вас, и про золото, о котором вы даже не можете точно сказать, существовало оно или нет.
– Ты абсолютно права, – согласилась Аглая Тихоновна и снова сделала глоток чая, чтобы смочить пересохшее горло. – Признаться, я совершенно не обратила внимания на Нюркины слова, потому что они показались мне удивительной глупостью.
– И что изменилось?
Глаза Аглаи Тихоновны казались бездонными на белом, лишенном красок лице, губы дрожали.
– Тоню убили. Вот что случилось, – сказала она почти беззвучно и заплакала.
* * *
1969 год, Магадан
Губы Глаши дрожали, и она знала, что вот-вот заплачет. Будучи натурой романтической, она придавала большое значение деталям, выискивая в них знамения и предначертания, которых в действительности, может быть, и не было вовсе. Так уж случилось, что их выпускной бал совпал с ее днем рождения, и в этом случайном совпадении Глаша видела что-то значимое и важное. То, что в дальнейшем обязательно должно было повлиять на судьбу.
С утра папа преподнес ей подарок – золотую цепочку с дрожащей на ее конце бриллиантовой капелькой. Это было первое Глашино «взрослое» украшение, потому что при всей любви родителей воспитывалась она в строгости. Тихон Колокольцев был человеком умным и излишних искушений избегал. Дочери второго секретаря магаданского обкома партии следовало быть усердной и скромной, Глаша такой и была.
Цепочку она надела на шею, но из-под праздничного платья ее было не видно. Платье тоже казалось скромным, хотя и сидело как влитое, красиво облегая фигуру. Сшили его в театральной мастерской по маминому, разумеется, эскизу. Ткань была качественной, гладкой, приятно скользящей по телу. Глядя в зеркало, Глаша понимала, что к платью необходимо какое-то украшение, элегантное, неброское, и лучше всего подходила бабушкина камея.
– Бабуль, – решилась попросить она, – одолжи мне твою камею, пожалуйста. Она к этому платью очень подходит.
Аглая Дмитриевна посмотрела на внучку внимательно и с интересом. До этого Глаша никогда не выказывала особого интереса к украшениям и нарядам. Не в мать была, ой не в мать.
– Бери, – наконец сказала она. – Я рада, что в такой важный для тебя день мое украшение будет с тобой. Практически как оберег, Глашенька. Кстати, у меня для тебя будет еще один подарок.
– Правда? – удивилась Глаша. – А какой?
Аглая Дмитриевна улыбнулась, как умела только она, краешком губ, словно нехотя, легонько прищемила пальцами внучке кончик носа, небольно и необидно.
– Придется немного потерпеть, – сказала она негромко. – Девочки придут, и все узнаешь. Я хочу вас всех троих поздравить с окончанием школы.
Иринка и Нюрка пришли к Колокольцевым около двух часов дня. Сели за празднично накрытый в честь дня рождения Глаши стол, отец открыл бутылку шампанского, поднял первый тост за дочкино здоровье и будущие успехи.
– Ой, девочки, сегодня отгуляете хорошенько, завтра отдохнете, а уже послезавтра нас ждет самолет. В Москву полетим. Как только подумаю, сколько всего интересного вас ждет, так прямо сердце заходится. Столица, институт, знакомства, новая жизнь.
– Ну, меня, положим, ничего не ждет, – пожала плечами Нюрка. – Я с понедельника на хлебокомбинат работать выхожу. В следующем году, наверное, во Владивосток поеду, на повара учиться, но пока мама болеет, я ее бросить не могу. Да и денег надо подкопить, чтобы в чужом городе жить.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 62
