Она не уходила. Я прикрыла глаза. Выливать горячий шоколад ей в лицо нельзя. Она, в конце концов, не сделала ничего особенного — мы, сетевые люди, часто так развлекаемся. Разве что наши шутки не заходят далеко и друзей обычно не трогаем…
И тут сверху раздался странный голос. Чуть задыхающийся, высокий, почти женский:
— Марта?
О Господи!
— Вы кто?
— Марта, я получил ваш коммент, что все кончено, — мука его слушать, тембр такой, будто яйца прищемили, — но все равно пришел. Я Антон.
— Так, минуточку, сядьте и помолчите немного, мне надо кое-что выяснить. Ленок?
— Прости. Я испугалась. За тебя и твою семью. Ты же совсем голову потеряла, того гляди глупостей могла наделать. И я придумала, что…
— Я поняла что. Ты другое скажи — коммент от моего имени как написала?
— Пароль, помнишь, ты у меня дома вводила, ну я и… прости, это только ради тебя.
— И ты меня прости. Антон, свидание отменила вот эта дама, понимаете? От моего имени написала.
— Я понял.
Симпатичный парень, ничего не скажешь, и не глупый. Только что у него с голосом, интересно… Впрочем, какая разница, лавочку пора прикрывать.
— Тем не менее извините, настроение изгажено. Она, в сущности, права — я вполне созрела для глупостей. А сейчас мне надо идти.
— Куда?
— Куда-куда — пароль менять, куда ж еще. Лен, заплати за шоколад сама.
Нет, не в лицо. Но эту юбку она больше не наденет.
Письмо:
«Ленок, сделай одолжение, не звони, иначе я научусь блокировать нежелательных абонентов. Я тебя поняла, а если хочешь услышать мои объяснения — пожалуйста.
Я могла бы простить тебе мистификацию, сама развлекаюсь ими регулярно. В ЖЖ мы только и делаем, что запутываем друг друга, играем на чужих эмоциях, прикасаемся к чувствительным местам холодными руками.
Могла бы простить попытку порулить мой жизнью, с кем не бывает. (Пожалуй, я даже благодарна тебе за встряску.)
Одного только не надо было делать — писать от моего имени. Это большая и напрасная пакость с твоей стороны. Все равно с Антоном ничего не вышло бы — голос, Ленок, голос. Типичный сюрприз развиртуализации: в Сети мы можем узнать друг о друге все — возраст, биографию, род занятий, уровень интеллекта, стиль общения, вкусы, — все, кроме кой-каких неописуемых фактов, которые как раз и становятся решающими. Запах, голос… я просто не могу его выносить. Так что зря руки пачкала, дорогуша.
Вот и все, теперь, пожалуйста, исчезни».
А потом я пошла признаваться мужу. Он как раз посуду мыл, а я рассказывала.
— Ну ты и бессовестная…
— Есть немножко, но она-то какова!
— Меня больше ты волнуешь: того гляди влюбишься в какого-нибудь красавца, уйдешь и будешь с ним несчастна.
— Мне просто так грустно стало. Жизнь мимо проходит, а я занимаюсь сейчас всякими стариковскими вещами — пишу да читаю. Ни оргий, ни буйств, потом ведь пожалею.
— Это запросто, сейчас тарелку домою, и устроим оргию.
— Да ну тебя, я серьезно. Как ты думаешь, я в гробу красивая лежать буду? Не знаю даже, как лучше: прилично бы выглядеть хорошо, но для смерти оставлять красоту жалко, лучше ее при жизни всю использовать.
— Нет, — твердо ответил он, — в гробу ты будешь очень некрасивая, не думай даже. Красивая ты живая. Пошли.
Он вытер руки и подвел меня к зеркалу:
— Посмотри, какая ты красивая. Посмотри. Посмотри. Посмотри…
Той ночью я плакала. Мы лежали в постели и продолжали вечерний разговор. И он сказал:
— Не переживай, до шестидесяти я еще буду ого-го. Так что у нас целых пятнадцать лет впереди.
Я говорю:
— Как? Как пятнадцать, я думала, тридцать.
— Это у тебя тридцать, а у меня пятнадцать. Нет, мы и дольше проживем, но ого-го, пожалуй, я буду только до шестидесяти.
И тут я посреди несерьезного трепа начала незаметно плакать. Нет, не потому, что испугалась надвигающейся асексуальной старости, просто времени так мало. Пятнадцать лет, это же пустяки, я отлично помню, что было пятнадцать лет назад, уже не детство даже. То есть еще столько же, и все, даже самые вежливые люди не назовут нас молодыми. Но и не в этом дело, просто очень жалко стало прошедшего времени — не грамматической формы, а часов, которые мы почему-либо проводили (и будем проводить) не вместе.
Я вдруг поняла, что люди должны иметь огромное мужество, чтобы, помня, какие мы короткоживущие, ежедневно уходить из дома — отпускать руки тех, кого любят, и уходить на работу, например. Если каждая минута взвешена и оценена, как они могут, например, спать с кем-то другим, просто для развлечения, при том прекрасно зная, что быть с любимыми осталось всего ничего? Только огромное мужество или огромная глупость делают свободными от чувства быстротечности жизни.
Неужели путь личности всего-то и протекает в промежутке от глупости до мужества, от незнания до отсутствия страха? И я сейчас в самом противном месте — уже знаю, но все еще боюсь.
Засыпая, я увидела, как выглядит мое счастье — как блуждание где-то внутри розы, между светлым или темно-красным, коричневеющим, мягким, на ощупь нежным, как мокрый шелк, но матовым, с прохладным травянистым запахом. Не имеющее отношения к плоти, но такое чувственное, такое смертное. И вот этого счастья мне — нам — совсем мало и не с каждым. А я, а они — как глупо мы живем…
И на том уснула.
Глоссарий
IP, ай пи, айпишник — индивидуальный адрес, назначаемый провайдером каждому пользователю для выхода в Сеть. Иногда он постоянный, тогда можно легко отследить, сколько раз некто посетил ваш журнал. Если динамический, «плавающий», то все несколько сложнее.
Бан, забавить — запрет на комментарии. Чтобы читать ваш журнал, особое разрешение не требуется, но определенным пользователям можно запретить оставлять комментарии под вашими записями.
Виртуал — странное понятие. Пользователь, который выдает себя за другого, конструируя несуществующий образ и биографию. По сути, 90 % юзеров так и поступают, создавая в Сети имидж, немного отличающийся от настоящего, реального. Но некоторые заходят в этой игре слишком далеко, «меняя» пол, возраст, социальное положение, используя чужие фотографии и т. д. И тогда их называют виртуалами. Степень совпадения «в.» с живым человеком можно выяснить только при личной встрече.
«Друзья», френды — делятся на две группы: пользователи, которых читаете вы, и пользователи, читающие ваш журнал. Количество вторых считается в Сети важным показателем. Чем больше у вас френдов, тем вы популярнее. Поначалу их один или два, из числа личных знакомых, потом счет идет на десятки, сотни и тысячи. Чем интереснее журнал, тем больше у него читателей. «Много френдов» — это серьезный повод для самодовольства, но немного стыдный, как всякое проявление тщеславия. Марта, например, очень гордится своими восемью тысячами, но старательно это скрывает.
