Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
Она заговорила, произнесла какие-то слова, которые он не услышал – их унес ветер, – и Барли у нее за спиной склонилась над рулевым веслом. Над Джороном потрескивала ткань крыльев, по мере того как в них собирался шепот Восточного Шторма. И неожиданно он ощутил острый укол в груди. Зависть?
Нет.
Раздражение из-за того, что Барли находилась там, где должен был стоять он, на корме, и синий цвет у нее на голове говорил о власти, хотя теперь однохвостую шляпу носил он. Велела ли ей Миас сохранить синие цвета, чтобы он понимал, насколько шатким является его положение? Или краска просто еще не успела сойти с ее кожи и волос?
– Клювозмеи, супруга корабля! – послышался крик с носа – мужской голос, – но Джорон не видел, кто поднял тревогу.
Пятеро или шестеро членов команды стали смотреть вперед, наклонившись над поручнями.
Он не знал их имен.
– Хорошо, – крикнула в ответ Миас. Бриз заметно усилился, попытался подхватить ее голос и унести прочь, но вел безнадежное сражение. Хриплый крик умело побеждал худшие из Северных Штормов. – Значит, мы уже набрали неплохую скорость. Если бы я думала, что хранитель палубы Твайнер сможет найти камень, я бы попросила его бросить и проверить, как быстро мы движемся. – По кораблю прокатился смех, и Джорон почувствовал, что краснеет, как в ночь, когда он лишился невинности. – Твайнер, посчитай клювозмей. Дай мне знать, насколько опасным они считают мой корабль.
Джорон почувствовал одобрение команды – Миас показала, что уважает правила Морской Старухи, – и направился на нос. Стоявшие у поручней дети палубы даже не подумали подвинуться, и Джорон, зная, что Миас смотрит, схватил самого щуплого парня и отбросил в сторону, чтобы встать на его место.
Головокружение.
Им овладело ошеломляющее ощущение: казалось, будто корабль и море застыли на месте, и только он мчится вперед. Паника вцепилась в него острыми когтями, его потянуло в море, и он подумал, что, если повезет, с ним покончит клюв корабля. А если нет – он станет обедом змей внизу.
– Их число, хранитель палубы Твайнер!
Может быть, она специально послала его вперед? Он ждал, что вот сейчас его подхватят жесткие руки, шишковатые, покрытые шрамами, оставшимися после многих лет работы с веревками, подбросят вверх и швырнут вперед. Однако этого не произошло, а поручни оставались надежными в слишком сильной хватке, так что костяшки его пальцев побелели на фоне темной кожи.
– Мы насчитали пять, хранпал, – послышался голос совсем юной девушки с ужасными шрамами – половина лица разбита кем-то или чем-то, кожа туго натянута от старых ожогов, а вокруг одного из глаз провисла, когда она попыталась ему улыбнуться.
– Просто дело в том, что ты не умеешь считать дальше пяти, Фарис, – сказало другое дитя палубы.
Послышался смех, но Джорон изо всех сил вцепился в неожиданное проявление дружелюбия, как в дополнительный поручень.
– Закрой свой силок, Хилан, – сказала она.
– Значит, пять? – вмешался Джорон. – Давайте сосчитаем их еще раз, потому что иногда полезно проверять числа.
Так говорил его отец. И, когда Фарис и пожилой мужчина, стоявший за ней, кивнули, понял, что они одобрили его предложение.
– Эй, – сказал старик Хилан, сморщенный и покрытыми шрамами, как Фарис, но от времени, а не насилия. Одно ухо у него отсутствовало, что ставило на нем метку изгоя-дарнов – Дарующих Жизнь, мужчины со слабой родословной, которому никогда не занять высокое положение на Ста островах. – Объятия Морской Старухи открыты для них, так что не нужно проверять каждый узел и число, и все знают, что это правда. – И вновь послышался одобрительный шум, но стоявшая у них за спинами женщина из банды Квелл перехватила взгляд Джорона и сплюнула за борт.
Джорон отвернулся от нее.
В море было полно уродливых существ, но клювозмеи считались самыми отвратительными. Они выглядели как внутренности птицы кивелли, когда их вырезали, чтобы сделать колбасу: розовые, блестящие и покрытые кровью. Клювозмеи всплыли на поверхность в волнах пены, которую взбил костяной корабль, крупные, как взрослая женщина или мужчина, длиной от десяти до пятнадцати шагов, не самые большие из тех, что доводилось видеть Джорону, но и не маленькие. Их тела были тупыми на концах, подобно пальцам, глаза, нос или другие органы чувств отсутствовали, но Старуха знала, что у них есть зубы.
Когда клювозмеи атаковали, передний конец отодвигался назад, обнажая не просто пасть, а множество рядов невероятно острых зубов, блестевших в темной глотке, они могли прокусить насквозь плоть и кость, и делали это с жуткими звуками. Переливчатые гребешки спиралью шли вокруг тошнотворной бледно-розовой плоти, толкали их вперед в извивающемся, мерцающем танце, рассекавшем воду и волны, к кораблю. И они обвивались друг вокруг друга, словно были любовниками.
– Пять змеев, супруга корабля, – прокричал Джорон. – Мы обнаружили пять змеев у клюва корабля.
– Пять, – сказала Миас, даже не пытаясь скрыть разочарование, хотя их было ровно на пять больше, чем когда Джорон доставил «Дитя приливов» в залив Кейшанблад. – Хей, всего пять? Ну, змеев привлекает кровь, и можно не сомневаться, что их будет гораздо больше, когда мы отправимся обратно в Бернсхьюм. – Она кивнула, но только себе, как если бы заговорила вслух, не рассчитывая, что ее услышит команда.
Джорон не раз слышал, как дети палубы радостно приветствовали известие о предстоящей схватке, словно только и мечтали о том, чтобы подвергнуть свою жизнь опасности во имя Ста островов, но на судне «Дитя приливов» ее слова были встречены мрачным молчанием. Миас отвернулась от них. Джорону показалось, что он каким-то образом ее разочаровал, и он рассердился на себя за то, что где-то в глубине души его это задело.
Позднее, когда Глаз Скирит начал опускаться за дальние острова, а «Дитя приливов» продолжил свой путь по сереющему морю, Джорон направился к каюте хранителя палубы – теперь его собственной. Там стояла кровать, настолько узкая, что он едва в ней помещался, хотя не был крупным мужчиной, но Джорон вырос в рыбацкой лодке, где спал в гамаке, и привык к тому, что гамак двигался вместе с кораблем, давая ему возможность общаться с морем.
В постели его преследовали кошмары о камнях и земле, что содрогалась под ним, покрывалась трещинами, разрушалась и заглатывала его, тащила вниз, чтобы похоронить в своей темной утробе, в то время как в гамаке ему снилось, как он парит над морем, точно птица. В результате в каюте, заполненной вещами Барли, он повесил свой гамак и попытался заснуть.
Джорона разбудил ночной колокол, оповестивший о начале его вахты. Он вышел из скрипнувшей двери каюты, наклонив голову, чтобы не задеть о верхние кости. Тусклый свет рассеивал мглу, масло неборыбы горело медленно и кротко внутри черепов кивелли. Большая часть команды спала, и воздух наполнял горький запах пота и грязных тел. Гамаки раскачивались, и Джорон двигался между ними, стараясь никого не разбудить, чтобы не навлечь на себя их гнев.
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
