Интересно, куда он собрался вешать свою жуткую новоприобретенную картину?
В больнице все действительно сделали очень быстро. Частники вообще люди очень любезные и расторопные, когда им платишь согласно прайс-листу. Данила заплатил, меня сфотографировали на красивом пластиковом столе под тихо гудевшим аппаратом, а буквально через несколько минут импозантный седовласый профессор в белом халате и в очках с золотистыми дужками, улыбаясь, успокоил меня и Данилу, что ни перелома, ни трещины в лодыжке нет. Есть небольшое растяжение, которое мы очень правильно лечим — а именно: тугой бинт или ортез и покой. Мне выписали болеутоляющее и уверили, что через неделю смогу бежать марафон.
На марафон я не собиралась, поэтому с легким сердцем приняла приглашение Данилы выбрать место для картины с цыплятами и малиновой шевелюрой.
И мы поехали к нему домой. В тот самый трехэтажный дом с французскими балкончиками.
На этот раз дом был в черте города. Я не разобралась еще в районах Питера, но район, куда привез меня Данила, был явно не из дешевых. Мы миновали два моста через реку, которая никак не могла быть Невой — не тянула по ширине, — и остановились перед воротами: тяжелыми, кованными, какие всегда бывают в фильмах о проклятом поместье. За воротами я увидела дворик с лабиринтом из высоких, фигурно подстриженных туй. Данила вышел первый и подал мне руку со словами:
— Надеюсь, мы никого не встретим.
— Надеюсь, в твоем доме не водятся призраки и чудовища, — в тон ему сказала я, выходя. Солнце скрылось за облаками, начал моросить мелкий дождик, и я в своем легком платьице поежилась, с сожалением вспомнив о забытом в гостинице зонтике. Но в ту же секунду с глухим щелчком над нами раскрылся широченный черный зонт. Оглянувшись, я поняла, что это водитель, который стоял с невозмутимым выражением лица и держал над нами защиту от дождя.
— Спасибо, Костя. Можешь пока отдыхать, — Данила взял из его руки зонт и подхватил меня под локоть: — Нет, у нас водятся только родственники, и я не знаю, что предпочтительнее.
— В чем-то я тебя понимаю, — пробормотала. Семьи бывают разные. И раз он так говорит о своей, значит, там токсичные отношения. Следовало бы держаться подальше, но познакомиться необходимо. Интересно, как он меня представит?
Дом был вполне классический снаружи, а изнутри он неожиданно оказался овальным. Не знаю, как этого добился архитектор, но мы вошли через парадное крыльцо в почти круглую гостиную, на которую сверху лился яркий свет с внутреннего балкона. Я видала несколько подобных особняков, но такого — еще никогда. Но виду не подала — нельзя казаться деревенской лохушкой. Зато сказала, с любопытством оглядывая обстановку:
— Красивый дом.
— Да, неплохой, — небрежно бросил Данила. — Нам сюда.
Он указал на лестницу со стеклянными перилами, и мы даже направились к ней, но нас остановил глубокий женский голос.
— Даже не поздоровается! Даже не представит девушку! Даня, ты совсем одичал в последнее время!
Я увидела, как на лице моего спутника отразилось легкое разочарование, и усмехнулась. Да, похоже, здесь не очень-то любят друг друга…
Но Беркут был вежливым и хорошо воспитанным, потому что остановился, не дойдя до лестницы, развернул меня лицом к гостиной и ответил:
— Даша, знакомься, это Ева. Ева, знакомься, это Даша.
Я увидела молодую женщину в длинном розовом пеньюаре до пола. Светловолосую, не слишком красивую, но с изюминкой. У нее был длинный нос и близко посаженные глаза, однако это не портило ее лицо — женщина сумела так накраситься, что превратила их в достоинство. Она медленно приблизилась, держа в пальцах бокал с шампанским, и с улыбкой кобры спросила, глядя только на Данилу:
— Теперь Ева? А где Милена?
— Мы расстались, — он совсем незаметно напрягся, и я понимала почему. Кто эта Даша? Может, еще одна бывшая? Он их коллекционирует, что ли? Нет. Скорее всего, сестра. Или кузина какая-нибудь. Та еще штучка, если судить по поведению. И шампанское до обеда… Ладно, это не мое дело. Я вообще буду помалкивать, если ко мне не обратятся. Сначала надо разобраться в родственных связях и в клановости этой семьи.
— О, как жалко! Мы почти подружились с твоей предыдущей пассией. Я устала привыкать к новым именам.
Как недвусмысленно мне указали на мое место! Да, это сестра. Если не мачеха.
— Дашуня, никто тебя не заставляет привыкать, — фыркнул Данила. — Ты уже видела мою новую картину?
— Посыльный что-то приносил, я расписалась в доставке, но не открывала.
Она пожала плечами, теперь удостоив меня любопытным оценивающим взглядом. Такие женщины всегда смотрят оценивающе: на мужчин как на потенциальных любовников, на женщин как на потенциальных соперниц. Холодный взгляд голубых глаз не упустил ничего: ни моей нейтральной улыбки, ни платья «почти от Прада», ни марку сумочки и туфель, ни моей руки на локте Данилы. Я уверена даже, что Даша знала — мы уже переспали. И да, я ошиблась. Она старше Данилы. Просто отлично ухожена, но мелкие морщинки выдают возраст.
Закончив оценку моей личности, женщина отпила глоток шампанского и спросила:
— Надеюсь, ты не собираешься повесить в гостиной Рембрандта?
— Папе бы понравилось, — рассмеялся Данила. — Но нет. Рембрандта я пока не решился купить. Где моя картина?
Даша указала бокалом куда-то вбок, и я заметила упакованную в крафтовую бумагу картину, прислоненную к перилам лестницы. Данила заметно оживился:
— Отлично! Будем вешать! Семен! Где Семен?
— Боже, не кричи так, у меня второй день голова раскалывается, — пробормотала Даша, картинно хватаясь за виски.
— Пить надо меньше, сестренка, — мстительно ответил Данила. — Где твой драгоценный альфонс?
— Прекрати его так называть!
— Кто меня звал?
Из боковой двери в гостиной появился парень примерно моего возраста — очень спортивного телосложения, блондин с классической модельной внешностью и ямочками на щеках, одетый в белый теннисный костюм. Увидев Данилу, Семен не обрадовался, а все его радостное настроение стухло за секунду. Даша, наоборот, аж расцвела и обняла парня:
— Милый, ты играл в теннис? Без меня?
— У тебя мигрень, заинька, — Семен нежно чмокнул женщину в висок, одновременно любопытно косясь на нас двоих. — Так зачем я вам понадобился?
— Надо картину повесить, — ответил Данила чуть ли не сквозь зубы.
Так, так… Как я и предполагала, семейные отношения оставляют желать лучшего. Впрочем, для моего дела это даже предпочтительней. В дружной и любящей семье труднее охотиться.
Глава 6. Краткий курс выживания в доме олигархов— Погоди-ка, — Семен прищурился, как будто позировал на обложку спортивного журнала. — Так а я и не знал, что меня здесь держат за прислугу! Дашутка, заинька моя, ты меня за прислугу держишь?
