Младший де Неваль задержался, поправляя воротничок. Я стояла рядом, чинно сложив руки, и он шепнул, не поворачивая головы:
— Завтра в Ардеше ярмарка. Встретимся там, возле лавки с лентами.
Потом он скрылся в гостиной, откуда уже доносился восторженный голос городского главы. Он предрекал волку скорую гибель и предлагал королевским ловчим вино и закуски.
Я только вздохнула, слыша эту браваду, но шорох за спиной заставил меня резко обернуться. В полумраке коридора стоял граф Лагар.
— Какая же вы занимательная штучка, мадемуазель MJV, — сказал он, выходя на свет. — Смотрю, одним взглядом вы свели с ума бравого королевского офицера, и он поспешил назначить вам свидание. Значит, ярмарка, лавка с лентами?
7. Договор Лагаров— Вы еще и подслушиваете, — сказала я, скрестив руки на груди. — А вам известно, что подслушивать — это недостойно графа в десятом поколении.
— В тринадцатом, — мягко поправил он меня.
— И число-то какое, — не осталась я в долгу, — чертова дюжина. Может, поэтому вы такой… неудавшийся?
Но граф проигнорировал мою колкость. Теперь он стоял рядом со мной, почти касаясь русыми волосами моего лица. И опять, как всегда рядом с этим невозможным человеком, меня охватила тревога. И еще — неуверенность. Почему он преследует меня с такой настойчивостью? Я — всего лишь горничная при блистательной госпоже. Почему он не обращает свое внимание на Анну-Ми?
— Знаете, а ведь я обязательно буду на этой ярмарке, — сказал он сладко. — И наведаюсь в лавку с лентами.
— Решили прикупить себе лент на чепчик? — съязвила я. — Возвращайтесь к гостям, господин граф. Может, еще что интересное подслушаете.
— Позвольте мне самому определиться насчет моих интересов, — он сделал шаг ко мне, я отступила и оказалась прижатой к стене.
Граф оперся ладонью о зеркало в массивном подрамнике, преграждая мне путь к отступлению, и хищно раздул ноздри.
— Вы знакомы с королевским ловчим? — спросил он тихо.
— Не дольше, чем вы, — солгала я, не моргнув глазом.
— Но он говорил с вами так двусмысленно…
— Так же, как и вы — захотел приударить за бедной девушкой, которую некому защитить. Но тоже без успеха.
— Без успеха? — граф приподнял брови.
Мне стало жарко от одного его взгляда.
Ф-фу! Да что же это за мужчина такой?! Неужели ему нравится смущать меня? Настоящий хищник. Я мысленно приказала себе отставить таять перед графом и окинула его цепким взглядом. Оборотень? Но почему напирает так явно? Подкараулил бы в лесу, попробовал перегрызть горло… Или хочет, чтобы я потеряла голову и уединилась с ним? Чтобы разделаться со мной без лишнего шума? Что ж…
— Вы так настойчивы, — и сменила тактику, изобразив самую смущенную и милую улыбку из арсенала Анны-Ми. — Признаться, вы мне гораздо симпатичнее… чем королевский ловчий. Но вы ведь не обидите бедную девушку…
— Поверьте, — граф говорил почти шепотом, волнующе поигрывая бархатистым голосом, — если бы я захотел эту бедную девушку… — он коснулся кончиками пальцев моей щеки, потом губ и задержал руку.
Я задрожала, вцепившись в трость.
Он не нападет на меня здесь — слишком много свидетелей. А… хочет ли он на меня нападать?.. В смысле — хочет ли он меня загрызть?..
— …я бы ни за что не обидел ее. Был бы нежен, деликатен, — пальцы графа скользнули по моему подбородку, по шее и ниже, и вот его указательный палец уже цепляет вырез моего платья, потихоньку оттягивая его вниз. — Вы желаете, чтобы я был с вами нежен, мадемуазель MJV? Или вы желаете иного?.. — он наклонился к самому моему уху и вдруг легко и быстро куснул меня за мочку уха.
Это не было нападением оборотня, но я сдавленно вскрикнула, потому что по всему телу потекли жаркие волны. Мне показалось, что я умираю — я и в самом деле чуть не сползла по стене, но граф поддержал меня, обхватив за талию.
— Значит, нежность нам не нужна? — горячо зашептал он. — Хотите узнать настоящую страсть, маленькая мадемуазель? Я бы с удовольствием сорвал с вас ваш красный плащик, а потом и то, что обнаружится под ним…
Рука его переместилась с моей талии на бедро, застыв в паре дюймов от подвязки, за которую был припрятан широкий метательный кинжал.
Боже! Я совсем потеряла голову! Очнись! Очнись!..
— Оставьте меня, — произнесла я с трудом.
— Оставить вас? Разве это возможно? — он наклонился, гипнотизируя меня взглядом, а потом посмотрел на мои губы.
Сейчас он меня поцелует…
Меня никто никогда не целовал. Никто. Никогда.
— Не дрожите так, девица Медхен, я вас не обижу.
Сильнее, чем взгляд, на меня действовал голос Лагара. Проклятый дар Лагаров… Проклятый и прекрасный… Разве можно ему противиться?
— Расступитесь волны, — нараспев процитировал он строки песни, которую недавно пел в салоне, — дайте мне найти мою возлюбленную, я мечтаю о ее поцелуе…
Наши губы почти соприкоснулись, я услышала, как сильно и гулко бьется сердце в груди графа… И в это время так некстати открылась дверь и из зала выпорхнули две дамы. Восторженно щебеча, они проследовали в дамскую комнату, не заметив нас, но граф отпрянул от меня, и я немедленно этим воспользовалась — нырнула под его руку и перебежала к противоположной стене.
Вздумай Лагар повторить свой фокус с поцелуями и нашептываниями — нас заметил бы любой, кто выйдет из зала.
— Мы еще не договорили, — пообещал граф, пригладил волосы ладонью и скрылся в салоне.
Я стояла, прижавшись спиной к стене, и пыталась выровнять сбившееся дыхание. Осуждала Анну-Ми за легкомыслие, а сама чуть не попала в ловушку. Шаперон не может позволить себе подобной слабости. «Уступишь страсти, окажешься у волка в пасти», — говорил мой наставник. А в пасть волку я не собиралась, это точно.
До моего слуха долетело фальшивое пение — судя по голосу, это мадам Латуф пыталась что-то исполнить. Но ее дребезжащий голос сразу заглушили гости, умоляя графа Лагара спеть.
Он будет петь!
Я увидела собственное отражение в зеркале — глаза расширены и блестят, как у безумной, щеки горят, губы приоткрыты, ладонь прижата к груди.
Глупый вид!
Сцепив руки за спиной, я упрямо наклонила голову. Никаким песенкам не сбить меня с пути. Никаким…
Но я уже замерла, так же, как и притихшие гости, ожидая, когда вслед за музыкой вступления польется дивный бархатный голос графа. Я все еще чувствовала прикосновение его волос к своему лицу, его пальцы на своих губах, видела его затуманенный взгляд, обращенный ко мне…
Старческое хихиканье разрушило очарование:
— Не слушайте его песен, мое дитя, идите сюда.
