Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 128
Не отрывая глаз от якобы дороги, Мону вытащил из бардачка компас. Его опыт летчика советовал ему при нулевой видимости идти по приборам. Теперь он уверенно уводил свой верный автомобиль с перепуганным до смерти пассажиром к одному ему известной цели. Через час езды Мону наконец нарушил молчание.
– Жаль, альтиметра нет.
Сию же секунду такси выскочило на открытое пространство. Вдалеке виднелась проселочная дорога, несколько рощиц и на невысоком холме здание угрюмого вида, обнесенное еще более угрюмого вида забором. Мону лег на курс «прямо на забор». Он прислушался и теперь, когда не мешал шелест травы, услышал, что сирены стихли. На его лицо вернулось выражение человека, достигшего просветления, он снова плавно вращал баранку и ласкал своим взором предполагаемую траекторию движения. Несмотря на произошедшие с водителем перемены к лучшему, Йозефик смотрел на него волком. Бледным, перепуганным волком.
До забора оставалось не более ста шагов. Мону впервые отвлекся от дороги и обернулся к Йозефику. В его намерения входило извиниться за свою несколько нестандартную реакцию на свист и по возможности успокоить пассажира. По вселенскому закону подлости, в то же мгновение перед машиной нарисовался валун. Размеров достаточных для полноценного действия вселенского закона подлости. Далее вступили в игру законы физики, и автомобиль покатился кубарем, разбрызгивая во все стороны осколки стекол, полезные железяки и передние колеса. Грохот и скрежет безуспешно пытались заглушить смрадную брань Йозефика.
Когда акробатические этюды завершились, посреди луга самовозведенным надгробием застыла бесформенная груда железа. В наступившей тишине звенели насекомые. На все еще покачивающемся колесе уже удобно устроилась ворона и своим победным карканьем скликала товарок на праздник живота.
В считаные минуты на поверженном остове некогда почти могучего транспортного средства, ныне похожего на издохшего на спине жука, собралась целая стая. Некоторые особо ретивые птахи с глухим стуком пробовали клевать днище.
Из салона раздались тихие стоны. Это Йозефик вир Тонхлейн не спешил присоединиться к своим почившим родственникам. Все органы, словно сговорившись, посылали мозгу один и тот же сигнал: «Очень больно». В обычной ситуации такие сообщения даже от самого завалящего мизинца серьезно подпортили бы настроение, но автокатастрофа была для Йозефика совсем не обычной ситуацией.
В кружащейся голове вяло раскачивалась мысль, что весь этот кошмарный дискомфорт говорит лишь о том, что жизнь еще не покинула тело. В противовес ей возникла подлая религиозная мыслишка о свершившемся низвержении в преисподнюю по всей совокупности поступков за период жития.
Утомившись от сомнений, Йозефик открыл глаза и вместо ожидаемого красного неба в серных тучах или на худой конец мертвенно светящихся сталактитов (суеверия взяли верх) увидел потертое заднее сиденье. Про себя он с гордостью отметил, что сиденье было абсолютно сухое. После пальпации подтвердилась и сухость штанов. Собственное мужество ободряет. И вот только что мнивший себя покойником молодой человек, кряхтя от натуги и шипя от боли, принялся пинками открывать дверцу автомобиля.
Дверца не поддалась. Вместо этого у машины отвалился весь борт. От грохота слетевшееся на пиршество воронье взвилось с недовольным граем, как старухи от лавочки с табличкой «окрашено». Йозефик воодушевился порчей чужого имущества и ловко извлек свое потрепанное тело из обломков. Оказавшись под ясным летним небом, он с удовольствием потянулся и даже зевнул так, будто пробудился от вечного сна. Точнее сказать, он зевнул так, будто избежал впадения в вечный сон, то есть с лениво-пренебрежительным видом победителя. Жизнь была прекрасна одним фактом своего неокончания.
Молодой человек обернулся и недовольно осмотрел парящие пробитым радиатором обломки. Вот вся его прошлая жизнь: уродливая, жалкая и пустая.
Йозефик наклонился и вытащил из грустной метафоры своей прошлой жизни билет в счастливое будущее – чемодан. Он оглядел окрестности и двинулся к зданию на холме, полагая, что там сможет узнать свое точное местонахождение и способ добраться обратно в город.
Он уже несколько минут шел вдоль забора и подумывал, что, может, стоило начать обход в другом направлении, когда услышал за спиной странное жужжание. Он остановился и прислушался. Звук странно переливался, то нарастая, то внезапно обрываясь. Йозефик обернулся и увидел Мону.
Тот, полностью голый, не считая лихо повязанного зеленого шелкового шарфа, бежал, широко расставив руки, и старательно издавал то самое жужжание. Похоже, он решил вернуться к профессии пилота. Поравнявшись с нахмурившимся Йозефиком, великий ас заложил крутой вираж и, надсадно жужжа, устремился прямо в забор. Молодой человек уже хищно ухмыльнулся, предвкушая героическое самоубийство бывшего кумира, к которому теперь питал исключительно негативные чувства. Однако Мону его удивил. Невзирая на грушеподобность и дряблость фигуры, рахитичность ног и бледность задницы, он с легкостью взбежал по отвесной стене, на мгновение замер на вершине и с протяжным воем спикировал на другую сторону. Жужжание постепенно затихло вдалеке. Обалдевший Йозефик продолжил обход забора.
Забор не мог изобразить ничего интересного из своей выветрившейся кладки, поэтому молодой человек осматривал окрестные луга. Единственное разнообразие в их облик вносили торчавшие местами бугорки. Некоторое время Йозефик гадал об их возможном происхождении, но так ничего и не придумал. Решил проверить лично.
Оказалось, что он неправильно определил расстояние до бугорков, пройти пришлось значительно больше, чем он рассчитывал. По мере приближения очертания становились все четче и волосы на голове становились дыбом все в более массовом порядке. То, что издали казалось бурой кочкой, вблизи оказалось покрытым ковром из плюща, изъеденным ржавчиной остовом автомобиля. На заднем сиденье сидели три скелета. Два больших и между ними совсем маленький.
– О боги! Этот безумец погубил даже ни в чем не повинную обезьянку! – крикнул Йозефик в праведном гневе, ведь его тоже чуть не приняли в клуб скелетов на заднем сиденье, судя по количеству бугорков в окрестностях, довольно многочисленному. Это было чистого вида плевком в лицо последнего вир Тонхлейна. Такого он простить не мог.
Пока Йозефик шел обратно к забору, в душе его бурлили очень нехорошие чувства. Раньше он не только не дал бы им разгореться с такой силой, но даже появиться на горизонте не позволил, теперь же все было по-другому. Недавний инцидент серьезно перетряхнул его представления о жизни.
Поверх клокочущего огненного моря ненависти к Мону, к его проклятущей лысой башке, к его тухлой мозоли на пальце, к его клопиному брюху и бледной заднице парило прохладное чистое небо сознания. Оно, будто мурлыкая себе под нос, спокойно и методично перебирало все самые жестокие виды пыток и их наиболее удачные комбинации для как можно более мучительной и продолжительной казни барона Монтуби Палвио Толжеса вир Байнхайна. На помощь приходили врезавшиеся в память картинки из учебника биологии, но больше, конечно, помог учебник истории. Его красочная сухая жестокость подходила сейчас более всего.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 128
