Вошла в квартиру, поставила пакет у дверей. Что-то изменилось. Бегом в комнату – Лев спит, а его отца нет. Не мог же он снова его бросить, в самом то деле??? Напряглась, забыла, как дышать. Мне не только жаль Льва. Мне обидно за себя. Таблетки эти, мясо… Так летела обратно, к ним.
Скрип деревянных половиц под ногами. Давид, тяжело опираясь о стену, вышел из кухни.
Он улыбнулся. Потянул меня к себе. Прижал к своей груди, именно до неё я доставала лицом. Я притихла, опасаясь нечаянно коснуться его раны.
– Я подумал, что ты ушла, – тихо сказал Давид. – Не уходи никуда, ты наша теперь.
Глава 15. Давид
Сон был зыбким, тающим где-то на самой границе с явью. Он не был горячечным – спасибо деревенской фее, что своими сильными руками просто выдернула из меня заразу. Я просто был слаб, от этой слабости, что так бесила, надсадно звенело в голове.
Глаза открываются тяжело. Я знаю, что дела так себе, но так же понимаю, что в данный момент мы в безопасности. В комнате пахнет молоком и детским кремом. Львом. Его пушистой макушкой. Тонко пахнет женщиной.
Поворачиваю голову. Глубокая ночь. Катя сидит в жёлтом круге света от старого торшера. На её руках Лев. Сосёт из бутылочки. Сопит. Нетерпеливо дёргает ножкой, я уже знаю это его движение, словно молодой тонконогий жеребец, что хочет пуститься в скачь, но силы ещё не позволяют и опыт. Руками тянется к волнистым, выпавшим из очередного пучка, волосам. Хватает – этому он научился, пока меня с ним не было. Теперь Лев, пусть и не с первой попытки может схватить то, что ему хочется.
А я смотрю на них. Тянет в сон, я почти засыпаю, но силой воли удерживаю себя на поверхности сна. Вдруг представил, как просыпаюсь вот так ночью, только здоровый и полный сил. А Катя…она кормит грудью нашего ребёнка.
Тонкая бретелька сползла с плеча. Пяточка ребёнка в жёлтом носке. Думаю, жёлтый, это мальчик или девочка? Вроде бы и не важно, не сейчас, но интересно. От Кати хотелось бы девочку. Смешливую. Кудрявую. Летом – дочерна загорелую. С торчащими из под воланов платья острыми коленками…
Ребёнок хочет спать, но отказывается засыпать. Он хочет растянуть это время, ему так хорошо в тепле материнских рук. Но глаза закрываются. Улыбается сквозь сон. Потом сон побеждает, сосок выскальзывает изо рта. Катя легонько касается пальцем младенческой щеки. Улыбается. Укладывает ребёнка спать в кроватку, что стоит в специально созданной ниши. Возвращается в постель. Совсем замёрзла, сержусь я, хотя в комнате не холодно. Подтягиваю её к себе ближе, под одеяло, в свое тепло. Обнимаю руками и ногами.
– Нужно завести няню, – шепчу я ей в ухо. – Катя, сколько можно?
Это самое ухо такое сладкое, что хочется то ли лизнуть его, то ли укусить, то ли и вовсе все сразу.
– Я же не для няни рожала, – сердито ответит она.
Улыбнусь куда-то в её затылок. Катю хочется съесть. Всю, целиком. Я хочу её, моё возбуждение она явственно чувствует. Но…она так устала. Третий раз за ночь к ребёнку встает. И я ничего не могу сделать – малыш требует маму и мамину сисю.
– Спи, – шепчу я.
И это видение так живо, что я снова думаю – судьба. Всё так и должно было быть. Главное не упустить нитей жизни из рук и сделать все так, как должно. И сейчас по отношению к девушке, которая меня и не знает, я чувствую такое тепло, что это удивляет меня самого.
– Уснул? – шепотом спрашиваю я.
Тихо, но Катя все равно вздрагивает от неожиданности. Здесь, в реальности, на ней не сорочка. Футболка, криво обрезанные из джинс шорты. Но мне нравится.
– Да, – так же тихо отвечает она.
Медленно встаёт, устраивает Льва в импровизированном гнездышке в кресле. Идёт к себе – в такое же кресло. Наверняка неудобное.
– Иди сюда, – Катя снова вздрагивает. – Да не бойся, я же слаб, как котенок, ты меня одной левой побьешь.
Лукавлю. Вспоминаю, как податливо гнулся металл под моими руками. Я слаб, да. Но за тех, кого люблю, я готов убивать. И буду делать это, да. Но сейчас мне хочется быть слабым для неё, так она чувствует себя увереннее. И шагает ко мне.
Садится. Подтягиваю её к себе, как во сне, преодолевая лёгкое сопротивление. Сдаётся. Ложится рядом осторожно, чтобы не задеть рану. Накрываю одеялом. Своей рукой. Вдыхаю запах её волос, на нежной коже затылка они пахнут особенно сладко, чуть пряно. И да, она чувствует, что я возбужден.
– Спи, – говорю я. – Просто спи и все.
Она долго не может уснуть. Она боится меня, эта невозможно храбрая девочка. Я словно приучаю её к себе. Медленно. Осторожно. День за днём, из каждых этих трех дней передышки, что я нам выделил. Катя смеётся. Кормит меня мясом. Извиняется, если сожгла. Я смеюсь тоже, и все равно ем.
– Мне все вкусно, что ты готовишь.
Катя краснеет. Лев сидит на троне из подушек и смотрит на нас. В его руках деревянная, расписанная под хохлому ложка и ребёнка бесит, что она не лезет в его маленький рот. Кричит рассерженно. Иногда смеётся, самым неожиданным вещам. Его смех заразителен. Его смех лекарство. И мне мучительно не хочется, чтобы эти дни заканчивались. Так хорошо, как здесь, в этой обшарпанной квартире на окраине города, в ванной которой я точно таракана видел, мне наверное никогда не было. Несмотря на все, что происходит. Несмотря на рану, которая снова принялась неохотно заживать. Но я не могу прятаться всегда. Это не в моих правилах.
Утром следующего дня я просыпаюсь от тишины. Она такая мирная, что неправильно. Такая спокойная. Катя спит. Лев улыбается во сне. Уверен, ему снится Катя. По сути, Катя это лучшее, что было в его маленькой жизни.
Принимаю душ. Пью горький растворимый кофе. Запиваю им круглую таблетку. Антибиотики, которые я все ещё принимаю – я не хочу слечь с заражением крови. Чувствую себя значительно лучше, возможно по тому, что все эти дни Катя кормила меня лошадиными дозами лекарств, а я милостиво позволял ей играть в доктора. Да что там, мне нравилась её забота.
– Ты уходишь? – спросила Катя в мою спину.
Я напрягся. Я не ушёл бы не прощаясь, но сейчас чувствовал себя вором. Тем, кто собрался украсть у нас эти дни.
– Девочка, – улыбнулся натянуто я. – Я не могу прятаться. Проблемы надо решить.
Шагнула ко мне. Обнял. Острый подбородок ткнулся мне в грудь. Я щекой прижался к её волосам. Поцеловал. Затем вынудил приподнять лицо и легко поцеловал в сухие губы.
– Ты вернись только.
– Ночью, – обещал я. – Ночью вернусь. Только не глупи, девочка. Если не приду бери Льва и уходи.
– А ты?
– А я вас найду.
