Глава 13
Я не нашлась, что ответить, только смотрела на Эрона, который расстегнул мое платье и уже стащил его с плеч. Нет уж! Я не могу так сразу, я не против, но почему-то не могу! Я вцепилась руками в платье, не давая Эрону его спустить до конца.
— В чем дело? Ты не хочешь? — Как-то обиженно спросил Эрон, посмотрев на меня максимально жалобно.
Но я уверена, что мой взгляд был не менее жалобным, а еще отчаянным: я не знала, что мне делать. Зато, похоже знал Иштон.
— Ты! Ты просто медведь! — Рявкнул появившийся Иштон, с размаху зарядив Эрону оплеуху. — Стоило тебя на час оставить, как ты сразу набросился на Алисию! Если бы я не пришел, то что бы ты тут сделал, а?! У тебя хоть капля такта есть?!
Я растерянно переводила взгляд с Иштона на Эрона, но они меня совсем не замечали. Только Эрон пристыжено молчал, а Иштон пылал гневом.
— Не смей меня бить.
Эрон сделал подсечку, от чего Иштон упал прямо на спину. Я хотела броситься на помощь Иштону, ведь, как я знала, мастером сражений был лишь Эрон. Но ошиблась. Иштон ловко вскочил на ноги, а на полу в этот раз лежал Эрон. Из того, что я увидела, Иштон ничуть не уступал Эрону в боевом искусстве. Наверное, они бы еще долго обменивались ударами, если бы не влетели в озеро, которое, несмотря на теплую воду, смогло остудить их пыл.
— Алисия… Извини. — Эрон, весь мокрый насквозь, сбросил с себя камзол. — В следующий раз я буду приставать к тебе только в присутствии Иштона. Но знаешь что, Иштон. Ты же сам решил, что мы займемся первый раз любовью с ней здесь, а не алтаре! Да и я не планировал заходить слишком далеко…
— Ты неисправим. Да, сказала, но это не значит, что нужно набрасываться на нее с порога. Она не выглядит особо счастливой от этого. — Иштон покачал головой, а потом повернулся ко мне: — Но Эрон прав. Твой первый раз будет здесь, в той комнате, а не в каком-нибудь храме. Но уж точно мы тебе об этом скажем, никто больше приставать не будет.
Я посмотрела на братьев и приняла одно решение. В некотором плане мне даже стало стыдно за себя. Я никогда не была ведомой, я всегда принимала все решения самостоятельно. Но почему-то в отношениях с королями я забыла об этой самостоятельности, отдала всю инициативу в их руки. Разговоры, поцелуи, уговоры, прикосновения — все это я лишь покорно принимала, но никогда не начинала сама. А надо было бы. Надо было как-то показать, что мне все это приятно, что я жду этого брака, который раньше был долгом, а ныне его заключение стало моим желанием.
— Я не против.
— Что?
Они спросили одновременно.
— Я не против, если вы будете приставать. — Я улыбнулась, чуть робея, прекратила держать платье, которое тут же сползло к талии. — Но только если немного.
— А наша принцесса полна сюрпризов. Думали, я ягненок, а оказалась юная тигрица, — пробормотал Иштон. — Алисия, если вы… если ты думаешь, что мы откажемся от такого приглашения, то очень сильно ошибаешься.
— Я надеюсь, что вы не откажетесь. — Иначе я точно не буду знать, куда прятать глаза от стыда. Принцессы себя так не ведут. Но, к счастью, я больше не принцесса. А будущей королеве Далерии, думаю, такое позволено.
Иштон присел напротив меня. Смотрел, словно что-то выискивал, а потом сказал:
— Ты прекрасна.
И впился поцелуем. Ох! И это Иштон? Такой глубокий и полный страсти поцелуй? Ничуть не нежный, но яркий, сильный. Я невольно обвила руками его шею, прижимаясь поближе. И фыркнула прямо в чужой рот: вся одежда на Итоне была насквозь мокрая, прохладная. Но остановиться я уже не смогла. Какая разница, что происходит вокруг, если руки Иштона — сильные, нежные — гладят мою спину, а язык вытворяет такое, от чего я забываю, кто я и где я.
— Вот теперь я понимаю, что ты чувствовал, Иштон! — резкий голос Эрона заставил отвлечься. — Мне прям завидно, так что, уж не обессудьте, я присоединюсь.
Присоединится? Это как?
Как?
Весьма приятно, но куда более смущающее, чем все, что кто-либо из королей делал со мной раньше. Хотя никогда раньше они не пытались стащить с меня платье или искусать шею. Ощущения стали такими острыми и яркими, что все действия потерялись, проходили, словно вспышки.
Холодный Иштон спереди, горячий Эрон сзади. Нежный Иштон. Хм. Кусачий Эрон.
Странно. Горячо.
Страшно? Лишь немного. Но это хороший страх. Естественный, как перед всем новым. В конце концов, меня впервые в жизни зажали между двух тел — крепких, сильных, казалось, сделанных из железа, — и касались, касались, касались…
Иштон — деликатно, мягко, словно изучал. Медленно, словно художник кистью по картине, вел своей рукой от шеи к ключицам, а от них к груди, заставляя все внутри меня желать прекратить это и никогда не прекращать одновременно.
Эрон был куда смелее. Не грубее, просто страстнее и настойчивее. Именно его ладони трогали меня везде, куда могли дотянуться. Без капли стеснения, без сдержанности. Так, словно Эрон метил меня, заявлял на меня права.
Я терялась, не знала, к кому прижаться, кого оттолкнуть. Не зная, что сделать, как реагировать. Как будто столкнулась с двумя стихиями, которые не остановить.
— Алисия. — Голос Эрона, горячечный, почти безумный. — Не пугайся. Это будет лишь небольшой магический трюк, но тебе очень понравится. Твоя милая татуировка на шее весьма полезна.
Руки Эрона легли на мою шею, а потом я заметила легкое свечение. А после свечения накатило такое безмерное и всеобъемлющее удовольствие, что я, кажется, потерялась во времени, в пространстве…
Почему-то перед глазами все расплывалось. Я поднесла руку к глазам, потерла и поняла: слезы. Встать не вышло: чья-то рука обнимала меня за талию и не желала отпускать. Иштон! А слева лежал Эрон. И когда мы успели перебраться на эту огромную кровать? Причем меня даже переодеть успели, потому что ночную рубаху я самостоятельно точно не надевала.
— Что… что произошло? — Мой обычно мелодичный голос стал слегка сиплым, более низким. Словно я кричала. Но я помню столько стоны, могли ли они быть такими частыми и громкими, что я осипла?
— Т-с-с, не разбуди Иштона. Он в последнюю неделю едва ли спал больше трех часов. Конечно, он не обычный человек, на нем это почти не скажется, но какой-то предел есть. Твоя сестрица и прочие гости заставили его выкладываться на полную. Хоть сейчас отключился, так что давай шепотом.
Иштон действительно спал, перекинув через меня руку и уткнувшись в плечо. Сейчас он совсем не походил на себя обычного: хладнокровного, невозмутимого и иногда до ужаса прагматичного. Он казался ребенком, который обнимает любимую игрушку. Разница была лишь в том, что мало какой ребенок так бы берег игрушку, как Иштон. Хотя, если вспомнить отношение братьев ко мне, то я чувствовала себя уважаемой королевой.
— Так что случилось?
