Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Дети были почти одинаковыми – по три килограмма и один пятьдесят, другой пятьдесят один сантиметр. Принимавший роды врач был очень доволен и говорил мне, что я просто создана рожать детей. Но мне, если честно, повторять сей подвиг вовсе не хотелось.
Вернувшись домой, я первым делом отправилась в женскую консультацию и попросила перевести меня от моей слишком самоуверенной гинекологини. Удалось мне это с большим трудом – только после решительного вмешательства мужа.
Георгий поговорил с заведующей женской консультацией, причем сделал это он с глазу на глаз за закрытыми дверями, и после этого меня перевели к самой молодой, только-только после мединститута, девочке, видимо, в порядке наказания за ослушание. Но я была довольна – она оказалась почти моей ровесницей и понимала меня гораздо лучше, чем прежняя высокомерная врачиха.
Дети росли довольно спокойными, особых хлопот мне не доставляли, но меня беспокоил Георгий. Мне часто казалось, что он равнодушен не только ко мне, но и к нашим мальчишкам, что им движет исключительно долг. Но это было вполне понятно – ведь именно их незапланированное появление на свет и заставило его, как честного человека, жениться на их недоразвитой мамашке, отказавшись от своих грандиозных планов.
Иногда он смотрел на сыновей со скрытым чувством то ли вины, то ли досады, я была слишком молода, чтобы в этом разобраться. Георгий вообще был человеком скрытным и, если считал, что прав, переубедить его не было никаких сил. Да я и не пыталась, с радостью подчиняясь его решением.
Для меня он всегда был самым умным, самым образованным, самым лучшим любовником, и, безусловно, самым безукоризненным мужем. Недостатков я не замечала, хотя Шура считала его заумным зазнайкой. Но она была старше Георгия на пару лет и на правах старшей сестры могла позволить себе дерзкие замечания.
Хотя Георгий и не выказывал особо пылких чувств к детям, отцом он был хорошим. Когда у него было время, он отводил и приводил малышей в детский сад. В школе всегда сам ходил на родительские собрания, потому что считал, что сыновьям обязательно нужна твердая отцовская рука.
Благодаря его неустанному попечению дети и впрямь росли хорошими ребятами. Были, конечно, мелкие неприятности типа выбитого на перемене окна или случайной двойки в дневнике, полученной из-за поздно закончившейся накануне тренировки, но это были такие мелочи, на которые я не обращала никакого внимания. И когда мальчики с отличием закончили школу и поступили в МГУ, я гордилась ими не меньше, чем мужем. Ведь, положа руку на сердце, это была главным образом его заслуга.
…С трудом вырвавшись из обуявших меня химер прошлого, я упрямо тряхнула головой и пошла дальше, пока не показалась другая, более пологая тропа, полузаросшая мятликом и пыреем. Осторожно спустившись по ней, оказалась на узкой, шириной не более пяти метров, полоске берега. Здесь никого не было.
Оставив полотенце на прогретом валуне, медленно зашла в воду и поплыла, старательно огибая место, где со дна били ледяные струи родников. Но и там, где я плыла, теплая вода была лишь сверху, и нырять я не рискнула. Всё же я далеко не та девчонка, что бесшабашно ныряла в самую гущу ледяной воды.
Медленно плывя вдоль берега, чувствовала, как из груди уходит мертвящая тоска, вымываемая чистой водой. Может, всё еще образуется? Не с Георгием, это уже, пожалуй, невозможно, но с кем-нибудь другим? Ведь есть же еще в России порядочные мужчины? Или нет?
Стараясь не растерять принесенной водой оптимистичности, вышла на берег, обернулась полотенцем, крепко завязав его узлом на бедрах, и стала взбираться по склону, то и дело цепляясь за ветки растущих вокруг кустов дикой смородины. Посмотрев налево, на ту тропку, по которой поднималась в молодости, удрученно вздохнула. Подъем по ней доступен только обезьяне.
Войдя в дом, стянула мокрый купальник, надела легкие брюки с майкой и принялась за уборку. Солнце уже садилось, а я всё еще трясла, выбивала, стирала и мыла. Устала жутко, всё-таки такими интенсивными физическими упражнениями мне заниматься не доводилось.
Под конец дня я покрылась потом и пыхтела, как толстуха на марафонской дистанции, но зато в голову не лезли мысли о собственной ущербности и бесталанности.
К десяти часам вечера дом был в относительном порядке, можно было приниматься за сад, но этим я решила заняться завтра. Вспомнив, что за весь день не съела и крошки, захватила с собой кусок хлеба и прошла в сад, глянуть, что там мне бог послал.
Послал он мне малины, крупной садовой земляники и уже вполне съедобных яблок золотой китайки. Набрав туесок, устроилась в той самой беседке, где и были зачаты мои близнецы.
Вокруг всё было почти так же, как семнадцать лет назад, но теперь, оценивая происшедшее глазами взрослой женщины, я себя ни в чем не винила. В то время я не сделала ничего, чтобы соблазнить Георгия. И мое чувство вины было вызвано его словами, но не моими поступками. И отвечает за случившееся только он.
В конце концов, он старше меня почти на шесть лет и в те времена уже имел приличный сексуальный опыт. И к этой беременности, из-за которой ему пришлось на мне жениться, его привело собственное вожделение. Прекрасно зная, что соитие может быть чревато определенными последствиями, он не сделал ничего, чтобы их предотвратить. Мог бы просто уйти, в конце-то концов.
А что было бы, уйди он тогда или не приходя вовсе? Скорее всего, мы больше никогда бы и не встретились. Я жила бы другой, неизвестной мне жизнью, которая, вполне возможно, была бы ничуть не хуже.
И уж, конечно, я не выскочила бы замуж в восемнадцать лет, так и не узнав, каково это, когда за тобой ухаживают мужчины, приглашают на свидания, дарят цветы, признаются в любви сами, по собственной инициативе, не дожидаясь моих конфузливых вопросов.
Так что можно считать, что это Георгий испортил мне жизнь, а не я ему.
Осознание этого принесло моей душе горьковатую удовлетворенность. Значит, уверенность, что я бесстыдно завлекла его к алтарю, просто иллюзия, внушенная мне Георгием. При моем воспитании и неумении отстоять собственное «я» мне всегда можно было внушить всё, что угодно.
Стемнело, и на противоположном берегу зажглись еле видимые огни большого города. Они манили к себе, как обещание призрачного счастья. Как обманные болотные огоньки – приблизишься, а они исчезают, и вновь появляются уже на новом месте, вдалеке от прежнего.
Как всегда во времена неприятностей, есть мне совершенно не хотелось. Заставив себя проглотить кусок хлеба, чтобы поддержать силы, я положила подбородок на теплые балясины, окружавшие беседку. Руки от непривычной нагрузки мелко подрагивали, и мне пришлось несколько раз потрясти кистями, стряхивая напряжение.
Воздух был чист и свеж, тишина прерывалась только пением какой-то ночной пташки, и я расслабилась, внушая себе мысль о заслуженном покое. Но сквозь усталость всё равно прорывались страдальческие мысли, и я пожалела, что не взяла с собой коньяка или другого успокаивающего в этом роде. Хотя я и не пью, но этот тот самый случай, когда можно.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
