Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
Он иногда дома клиентов принимал, в своем кабинете. Иногда она сама открывала клиентам дверь – ох и всяких лиц насмотрелась! Испуганных, растерянных, наглых, самодовольных, циничных… Иногда такая бандитская рожа встретится, что только вздрогнешь про себя нервно: ох… А потом оказывается, что эта бандитская рожа – милейший на самом деле человек, просто с женой разводится, которая его до трусов раздеть хочет. Жены ведь всякие бывают, между прочим…
Он потом ей рассказывал, как участвовал в том или ином процессе. Так интересно рассказывал – хоть книгу по этим рассказам пиши! А что, она могла бы, наверное… Тем более сама по диплому юрист, только практики никакой нет. Так уж получилось, что Паша сразу в гору пошел, а она ему тыл обеспечивала, домом занималась. Преданная жена, верный друг и соратник. Любимая женщина. Разве этого мало? Ей хватало…
Да, могла бы книгу написать… Что-нибудь этакое из адвокатской практики. Если бы пустоты внутри не было. А из пустоты – какая книга? Нет, лучше так вспоминать свою жизнь, без книги…
Например, как у них Никита родился – какое это было счастье! Поздний ребенок, долгожданный! Она оказалась сумасшедшей матерью, а Паша – таким же сумасшедшим отцом. Боже, как они любили Никиту, как любили! Даже договорились, что будут удерживать друг друга от слишком ярых проявлений родительских чувств, иначе можно напрочь ребенка избаловать.
И удерживали. Никита, в общем-то, в строгости рос, без лишнего сюсюканья и плясок вокруг. И сам выбрал после школы юридический – никто от него этого не требовал и не заставлял идти по стопам отца. Хотя «стопы» к тому времени были уже довольно глубокие – иди не хочу.
Сначала он по ним пошел, да. Устроился в адвокатскую контору стажером. И Паше строго-настрого наказал: «Чтобы никаких протекций, пап, ладно? Я сам хочу…» А потом вдруг охладел к адвокатской деятельности, сказал: не мое. Ушел в детективное агентство, на вольные сыщицкие хлеба. Паша тогда очень расстроился, но виду не подал… Сказал – пусть… Пусть сам свой путь ищет. А надо было тогда Никиту остановить, обязательно надо было своей родительской властью воспользоваться! Сейчас бы жив был сынок, не нашла бы его шальная пуля…
Ну да что теперь об этом? Сына уже не вернешь. И Пашу не вернешь…
Она почему-то в подробностях помнила тот день, когда Паша погиб. До утра не спал, все ходил по своему кабинету, ходил… А она и не беспокоилась – мало ли почему он не спит! Может, у него завтра процесс сложный! Так часто бывало, что он очень нервничал перед тяжелым процессом, заснуть не мог. Утром встала, вышла на кухню, а он за столом сидит – поникший какой-то, глаза тусклые. Спросила: «Не заболел?» А он ей в ответ: «Сядь, Лида… Сядь и слушай меня…»
Тот их последний разговор она тоже хорошо помнила. Такое разве забудешь?
– Смотри, Лида, вот папка… – хлопнул Паша ладонью по пластиковой папке, лежащей на столе. – Если со мной что-то случится, откроешь ее, сама все увидишь… Надеюсь, в документах разберешься, ничего сложного там нет. Просто вся информация по моим счетам, и по твоим тоже. Я на твое имя несколько счетов открыл…
– Погоди, Паш… Погоди… Что-то я не понимаю… Зачем это мне? Нужды в деньгах у меня нет, хватает тех, что ты даешь… Да мне даже неинтересно, сколько у тебя на счетах, Паш! С чего это ты вдруг?
– Во-первых, не у меня, а у нас. А во-вторых, на счетах не так уж и много. Но тебе на жизнь хватит, если вдруг со мной что-то…
– Прекрати, Паш! Ну что ты меня пугаешь с утра! Слышать ничего подобного не хочу!
– Ну не слушай… А папку эту спрячь. Я там все расписал тебе подробно, что и где… Если вдруг со мной…
– Опять, Паш! Я же просила! Ну хватит уже, а? Скажи лучше, что тебе на завтрак приготовить: глазунью или сырники? А может, я еще и блинчики успею… Ты когда из дому выходишь?
– Через двадцать минут.
– Тогда глазунью… А кофе или чай будешь?
– Кофе. И покрепче.
– Так тебе же нельзя крепкий…
– Мне все можно, Лид. Особенно сегодня – все можно.
Почему, почему она не обратила внимания на это им сказанное – «особенно сегодня»? Ведь он ясно дал понять, что сегодня может произойти что-то страшное… Почему она такой глупой клушей была?
Хотя… Что она могла тогда сделать? Из дома его не выпускать? Истерику закатить? Притвориться больной-умирающей?
Глупости, конечно. Никогда она не была ни актеркой, ни истеричкой. Она была преданной любимой женой, другом и соратником. Она была его частью, корни в него пустила и росла себе счастливым цветком…
Его убили поздним вечером, в подъезде, когда возвращался домой. Она слышала звук выстрела, но не осознала сразу, что произошло. Только потом, когда услышала крик соседки этажом ниже, поняла, что стреляли в Пашу. Как-то сразу поняла…
Убийцу Паши так и не нашли. А через месяц Никита погиб. Это уже потом выяснилось, что он сам пытался найти убийцу и даже вышел на след… А она прожила этот месяц как сомнамбула, себя не помнила. И Никиту не остановила. А могла бы… Выходит, косвенно виновата в его смерти.
Вот так и осталась совсем одна. С чувством вины, которое пытается утопить в пустоте, как алкоголик топит в вине свою тоску. Никита даже внуков не успел ей оставить. Вообще ничего не успел в этой жизни…
Полночи она ворочалась в своей постели, не могла уснуть. Все время всплывало в памяти лицо той молодой женщины, Варвары, в судьбе которой пришлось невольно принять участие. Какие у нее глаза были, когда смотрела на грозную Анну Глебовну! Умоляющие и в то же время будто слепые от безысходности.
Интересно, а если б она не заплатила Анне Глебовне? Она что, и впрямь бы выгнала эту Варвару на улицу? В ночь? С больным ребенком на руках?
И тут же ожгло изнутри – да там ведь и впрямь ребенок болен! Наверное, лекарства нужны… А у этой бедолаги наверняка и денег-то нет…
А с другой стороны – каждый своей жизнью живет, своими трудностями. Она и без того ей помогла, чего еще-то? Да и за лекарствами малышу наверняка есть кому сходить, не одна же эта Варвара живет на белом свете! Наверняка друзья есть, родственники…
Все, хватит об этом думать. Надо спать. Не хватало еще проснуться утром разбитой, потом ходить весь день маяться. Хватит, хватит…
Но тревожные мысли не оставляли ее, от них разболелась голова. Потом все же забылась полусном, в котором увиделись картины – одна другой страшнее…
Вот малыш плачет, у него температура высокая. Варвара пытается позвонить в «Скорую», та все не едет… Потом приехала, врач осматривает ребенка, выписывает рецепт… Надо бежать в дежурную аптеку, а как она побежит, на кого ребенка оставит? На маленькую дочку? Да может, и оставила бы, и сбегала, да только денег совсем нет… На что покупать лекарство?
Так себя этими картинами измучила, что напрочь всякий сон потеряла. Не зря Паша всегда говорил, что ее воображение то спит спокойно – ничем не разбудишь, то вдруг может разыграться не в меру! Хотя в последние годы оно почти и не просыпалось, конечно. Как-то не воображалось ей ничего. Откуда ему взяться – в кромешной пустоте? А сейчас-то чего вдруг? Эту пустоту ведь никак не отменишь… Откуда что взялось?
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
