Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Отношения любого рода — вещь тяжелая. Находимся ли мы в отношениях, размышляем о прерванных или ищем новых.
Одна из моих самых давних подруг, накануне расставшаяся с партнером, всегда хотела иметь собственную семью. И уж точно не хотела иметь дело с серийным одноженцем, который морочил ей голову четыре года, а потом положил конец этим отношениям в электронной почте.
— Я думала, что состарюсь вместе с ним, — всхлипывая, рассказывала мне подруга на той же неделе. — Я думала, мы вместе поседеем… — Она вытерла слезу и шмыгнула носом. — Или, скорее, я слегка осветлюсь, а он превратится в Пола Маккартни… — Подруга окончательно разрыдалась и громко высморкалась: — А теперь он станет Полом Маккартни с кем-то другим!
Я не знала, как на это реагировать. Во-первых, сама я в последнее время разрывов не переживала. Во-вторых, мы с мужем оба светловолосые, так что Пола Маккартни из нас не получится. Но подруга была просто в отчаянии. И страшно зла. И не понимала, что делать. А я не знала, как ей помочь.
Она только что пережила этап «какой во всем этом смысл?» и теперь размышляла, готова ли пережить это снова и вернуться в подобные отношения. Она снова оказалась у подножия горы и не знала, стоит ли лезть наверх.
— Со мной же все будет хорошо, правда? Я ведь йогой занимаюсь!
Я не знала, как сказать подруге, что способность закинуть ногу за голову — не самая прочная основа личных отношений, чему бы ни учили нас героини «Секса в большом городе».
— С тобой все будет прекрасно!
А что еще я могла сказать? Впрочем, уверена, что так и будет. Хотя, возможно, нескоро.
— Я перестала спьяну посылать ему эсэмэски, — похвалилась подруга.
— Молодец!
— Спасибо. Теперь я держу стаканы в обеих руках и не дотягиваюсь до телефона.
Наступила пауза, словно мы обе задумались над этим и выпили вина.
— В Интернете я сделала запрос: «Что если я окончу жизнь в одиночестве?» — призналась подруга, когда ее бокал опустел.
— Правда… И что?
— Интернет сообщил мне, что «мы все окончим жизнь в одиночестве». Поначалу это меня утешило, но потом я стала беспокоиться, что мой труп сожрут городские лисицы.
— Да, это повод для беспокойства… — все, что я могла из себя выдавить.
Вряд ли эти слова ей помогли. Я продолжала беспокоиться о собственном браке, а еще мне захотелось узнать, можно ли помочь подруге найти себе Пола Маккартни на всю оставшуюся жизнь. И как вообще выбирать потенциальных партнеров, которые не окажутся, говоря ее словами, «настоящими земляными червяками»[9].
Я решила узнать, какие приемы и средства мы можем использовать, чтобы давние отношения стали свежими или чтобы успешно построить новые, если прежние закончились. А для этого мне нужно было понять, с чем я имею дело, и выяснить (Хаддавэй непременно спел бы эти слова, если бы проводил в студии побольше времени): «Что есть любовь… или страсть?»
В десять утра в понедельник я наконец-то смогла взяться за работу, не рискуя оказаться с мужем в разных спальнях. Я устроилась в местном кафе, заказала латте (он оказался слишком горячим) и принялась читать отчеты о научных исследованиях в интересующей меня области. Раздался звон колокольчика. Дверь открылась, и в кафе вошла молодая пара: девушка и юноша около двадцати лет в джинсах и футболках. Ничего примечательного: не высокие и не маленькие, не худые и не толстые — самые заурядные молодые люди. Говорили они тихо, быстро заказали напитки и устроились в уголке возле туалета, где обычно никто не садится. Они не были известными. Или неизвестными. Но все, кто находился в тот момент в кафе, не могли оторвать от них глаз. Потому что эта пара буквально излучала любовь. Или даже страсть. «Разве не ПРЕКРАСНА жизнь?» — словно говорили они.
Они светились любовью — над их темно-русыми головами сиял нимб. Они были полностью поглощены друг другом. Казалось, они не выбирали друг друга, а сама природа притянула их. Казалось, они не способны жить, не имея физического контакта. Когда девушка убрала руку со спины юноши, ее нога непроизвольно дернулась, словно у маленькой лошадки, и потянулась к ноге молодого человека. Когда юноша понял, что не может одновременно обнимать девушку и держать две кружки горячего чая, он взял кружки и потерся о плечо девушки носом. Казалось, они исполняют актерскую импровизацию, в которой партнеры должны постоянно касаться друг друга хоть какой-то частью тела. Устроившись за столом, они стали смотреть друг на друга, не говоря ни слова и рассеянно улыбаясь. Целых десять минут. Я это точно знаю, потому что, когда я снова посмотрела на телефон, он показывал 10.10.
В свою защиту скажу, что не я одна была увлечена этим зрелищем. Пожилая дама за соседним столиком смотрела на них с умилением. Глаза ее затуманились — полагаю, от романтических воспоминаний. Но, может быть, просто от катаракты. Бариста слегка нахмурился — я решила, что от зависти. (Я точно знаю, что он ищет любви, потому что на прошлой неделе интересовался, не замужем ли моя симпатичная подруга, с которой мы пили кофе. Он симпатяга… Пожалуй, нужно их познакомить…) На молодую пару откровенно таращились подростки, гадая, повезет ли им так же в будущем. Зрелая пара, которая с момента прихода не произнесла ни слова, периодически украдкой посматривала на влюбленных, деловито и безрадостно уплетая кексы.
Имея перед глазами реальный пример «науки притяжения», я разложила на столе листы бумаги и попыталась припомнить, когда в последний раз ощущала такое всеохватывающее, граничащее с манией любовное влечение.
10.20. Я все еще думаю.
10.35. Я начала беспокоиться. Похоже, это было очень, очень давно (в необозримом прошлом).
Когда я вернулась домой и налила себе чаю с печеньем (что-то это стало случаться слишком часто), меня осенило! Я ощутила странный прилив чувственной памяти. У меня скрутило живот и закружилась голова. Всплыл в памяти тот период жизни, когда гормональный всплеск был для меня настолько непривычен, что я не могла ни есть, ни спать, ни чем-то заниматься. Я позвонила маме, чтобы вспомнить то время в конце 90-х годов, и она сказала, что так беспокоилась обо мне, что «даже подумывала о гомеопатии». Смутно помню, что тогда у меня было два состояния: абсолютная приподнятость и полная депрессия. Когда я находилась рядом с предметом своей страсти, то была почти что пьяна: уверенна в себе, оживлена, остроумна, привлекательна (и была твердо в этом уверена). Но стоило нам расстаться, как, по словам мамы, я становилась вялой и рассеянной. Я читала стихи — хуже того, я их писала! Я мрачно беседовала со всеми взрослыми, кто соглашался слушать, о нашем «будущем», о том, как жить, когда он уедет в университет, переедет в другой дом или уйдет в поход — на целую неделю. Смутно помню, что целыми днями слушала раннего Моррисси: бродила по саду, качала гладиолусы и периодически восклицала: «Это жизнь! Это любовь!»
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
