Джоанна ускользала от расспросов о будущем. Это было нетрудно, она действительно не представляла себе ни куда поедет, ни что будет делать. На поверхности лежало очень легкое решение. Выдержать год, затем найти дом подальше от Вестроу и связанных с ним воспоминаний и жить на деньги, которые оставил ей Лайонел.
Нет, не пойдет. Я и так слишком долго пряталась от жизни, подумала она. Мне нужна какая-нибудь цель в жизни, чтобы настойчиво двигаться к ней, не оставив себе времени на размышления. Ни один из планов, которые она строила бессонными ночами, не казался ей привлекательным при безжалостном утреннем свете.
Предстоящий переезд Синтии в коттедж Ларкспар также вызывал сдержанные комментарии, но опять Джоанна отказывалась отвечать на вопросы. В любом случае, если местная система слухов сработает с обычной эффективностью, то скоро все узнают, как обстоят дела, горько подумала Джоанна. И тогда ей придется переносить их жалость.
Генри Фортескью привез договор об аренде коттеджа, хотя и сморщил нос, услышав о символической арендной плате, которую предложила Джоанна. Но он, возможно, не понял, кто в действительности будет платить за коттедж, напомнила себе Джоанна. И не ее дело сообщать ему об этом.
– Как миссис Элкотт собирается зарабатывать себе на жизнь? – Генри Фортескью сурово посмотрел поверх очков. – Ты была чрезвычайно великодушна по поводу арендной платы, но есть еще местный налог и счета за отопление. – Он сделал паузу. – Конечно, выплата денежного содержания, которое назначил ей Лайонел как твоей компаньонке, прекращена с его смертью.
Джоанна уставилась в пол с каменным лицом и невыразительным голосом ответила:
– Думаю, Габриель собирается продолжать его выплату.
– Очень странно, – сказал мистер Фортескью мрачно.
Тебе бы так не казалось, знай ты, в чем тут дело, подумала Джоанна уныло.
Будучи в отъезде, Габриель звонил каждый вечер, и Синтия подходила к телефону. Как бы Джоанна ни старалась, она не могла не слышать звук ее голоса, звучащего мягко и интимно, с хрипловатыми смешками, хотя, к счастью, не могла разобрать, о чем идет речь.
Она подумала о том, каким облегчением для нее будет переезд Синтии в коттедж, и ей больше не придется ни видеть, ни слышать происходящее вокруг. И если бы она смогла подавить свое воображение, было бы совсем хорошо.
– Кстати, дорогая, – спросила небрежно Синтия за завтраком незадолго до возвращения Габриеля, – ты не возражаешь, если я возьму с собой в Ларкспар некоторые вещи?
– Что ты имеешь в виду? – Джоанна просматривала почту, раскладывая счета, официальные письма и личные в разные стороны.
Синтия изящно взмахнула рукой.
– Картину, которую оставил мне Лайонел, и несколько предметов из моей комнаты.
– Я полагаю, что ты уже обсудила это с Габриелем. – Джоанна аккуратно вскрыла конверт. – Так зачем спрашивать у меня?
– Ну, ты хозяйка дома. – Синтия сделала паузу. – По крайней мере номинально.
– Действительно. Как я могла забыть? – сухо согласилась Джоанна и посмотрела на письмо, которое держала в руке. – Осборны вернулись из Португалии. Пожалуй, заеду днем повидать Сильвию. Она ужасно расстроена, что их не было здесь, когда это случилось. Хочешь поехать со мной?
Синтия изучала лак на ногтях.
– Конечно, нет. Сильвия Осборн самая скучная женщина в округе, и я больше не выдержу слез и стонов.
– Она также крестная Габриеля, и он очень к ней привязан, – напомнила ей Джоанна. – И вряд ли можно назвать скучным пейзажиста, пользующегося успехом.
Синтия пожала плечами.
– Ну что ж, беги и восхищайся ее последней мазней. У меня есть дела получше.
– В парикмахерской? – предположила Джоанна уже на полпути к двери.
– Точнее, в салоне красоты. Целый день неги. – Синтия улыбнулась ей по-кошачьи. – Я должна выглядеть наилучшим образом и чувствовать себя так же, когда вернется Габриель. – Она улыбнулась еще шире. – Конечно, тебе нет смысла беспокоиться о таких вещах. Твоя задача – поддерживать собак и лошадей в хорошей форме.
– Я знаю свое место, – ровно согласилась Джоанна и вышла из комнаты вместе с собаками.
Она позвонила Сильвии, оставила сообщение на автоответчике, что заедет сегодня днем, и пошла к конюшне. Сэди вышла из комнаты, где хранилась упряжь.
– Привет, Джо. Оседлать тебе Минни?
– Сегодня у меня другие планы. – Она успокаивающе похлопала старую кобылу, на которой обычно ездила, и пошла к боксу Наткина. – Я дам размяться этому парню. Одному Богу известно, как ему это надо. Сэди заколебалась.
– Мистер Габриель сказал, что никто, кроме него, не может на нем ездить, – сказала она неуверенно.
– Ерунда, – живо ответила Джоанна, отгоняя свои собственные сомнения насчет того, сумеет ли справиться с гнедым. – Наткин не может ждать, пока Габриель вернется из своего европейского турне. Давай оседлаем его.
Сэди все еще мялась.
– Мистер Габриель говорил об этом весьма настойчиво, Джо. Он опасается непредсказуемого нрава Наткина. – В ее глазах неожиданно появились слезы. – Бедный мистер Лайонел! Я знаю, что лошадь не виновата…
– Конечно, нет, – оживленно подхватила Джоанна. – И я не позволю, чтобы его мучили такие мысли. Не беспокойся, Сэди, – добавила она мягче, – мистера Габриеля здесь нет, и в любом случае я за все отвечаю. Просто проедусь не спеша по дорожкам.
Это было слабым утешением для Сэди, но они вместе оседлали Наткина, который противился ограничению свободы. Как Джоанна и ожидала, гнедой был полон сил, и его было непросто удержать, но он не наклонял голову и не взбрыкивал, пытаясь сбросить ее, когда она выводила его со двора. Собаки побежали за ними.
– Все хорошо, мой красавец, – сказала она ему мягко. – Мы с тобой подружимся.
Это была не самая лучшая скачка в ее жизни. Наткин от всего шарахался, а при виде приближающегося мотоциклиста встал как вкопанный и завращал глазами. Джоанна заговорила мягко и успокаивающе, но твердо держала его в узде и заставила проехать мимо этой «опасности».
Дальнейшая прогулка прошла без происшествий. Холодным серым утром дорожки были безлюдными, и скоро Джоанна повернула к дому.
Она заметила что-то большое и белое, трепещущее на живой изгороди, и по тому, как заволновался и замотал головой Наткин, стало ясно, что он тоже это увидел. Когда они подъехали поближе, она поняла, что там лежит газетный лист. Наткин стал протестующе похрапывать, как вдруг ветер подхватил газету и поднял ее вверх. Наткин в испуге тихо заржал и встал на дыбы. Джоанна вцепилась в него мертвой хваткой, пока он бросался из стороны в сторону, скользя копытами по заиндевелой дороге.
Она услышала крик и увидела бегущего к ней незнакомого молодого человека.
